Неаполитанские хроники

Ах, дорогие читатели! Как видно, вы не имеете даже поверхностного представления о великом воровском искусстве, которое в Неаполе достигло бы совершенства, будь дела человеческие вообще способны на совершенство.

Бандиты вынудили г-на Куоколо спросить адрес капитана национальной гвардии, дабы в том случае, если их задержат, у них была бы возможность отрицать, что они силой лишили г-на Куоколо свободы; ибо, если г-на Куоколо силой лишили свободы, то почему он спросил какой-то там адрес, вместо того чтобы крикнуть: «Ко мне, овернцы! Здесь неприятель!»?

Этому есть две причины.

Во-первых, г-н Куокола не шевалье д’Ассас.

Во-вторых, вполне вероятно, что если бы он позвал часового на помощь, то, разобравшись, в чем тут дело, часовой, вместо того чтобы прийти ему на помощь, обратился бы в бегство.

— Как же так? — скажете вы. — Национальный гвардеец, с ружьем в руках…

Скоро вы узнаете, дорогие читатели, что один из трех бандитов, похитивших достойного продавца кож, сам был капитаном национальной гвардии.

Послушайте, что я скажу.

В Неаполе, как и в Париже, есть полицейские. Днем эти полицейские находятся на улице Толедо, регулируя движение экипажей, что делает их занятыми с трех часов пополудни до восьми вечера.

Но после восьми часов вечера здешние полицейские исчезают, оставляя город в руках воров, с которыми они категорически не желают связываться.

Если вдруг один из этих достойных стражей общественной безопасности отважится выйти на улицы Неаполя после захода солнца и услышит крик: «Караул! Убивают! Спасите!», он мало того что не ринется в ту сторону, откуда доносится этот призыв, но и побежит в противоположную сторону.

В Неаполе тот, кто взывает о помощи, заранее знает, что никто не примчится на его крики; тот, кто будет защищаться и задержит грабителя, знает, что уже на другой день грабителя отпустят на свободу; тот, кто получит смертельное ранение, знает, что его смерть не будет отомщена.

Это отвратительно, не правда ли? Да, но все обстоит именно так.

Вот почему в Неаполе молчат, вместо того чтобы взывать о помощи; дают ограбить себя, вместо того чтобы защищаться; хранят безмолвие, вместо того чтобы подавать жалобу.

И в самом деле, зачем подавать жалобу?

Во-первых, грабителя не арестуют.

Во-вторых, даже если его арестуют, никто не будет свидетельствовать против него.

Предположим, похитителей г-на Куоколо арестуют. Так вот, мало того, что никто не опознает их, но и сам г-н Куоколо не осмелится свидетельствовать против них.

Еще бы, его всего лишь ограбили, а он жалуется, чудак!

Раз так, то в следующий раз, чтобы он не жаловался, его убьют.

Убийца, который в десять часов вечера, держа руку на ноже, прогуливается по улицам Неаполя, куда больше уверен в том, что доживет до утра, чем запоздавший горожанин, который осмелится выйти из дома, держа руку на кошельке.

Во всех странах на свете у полиции есть две задачи: одна имеет целью предотвратить преступление, другая — отомстить за него.

В Неаполе преступление никогда не бывает предотвращено.

Лишь в десяти случаях из ста оно будет отомщено.

В Неаполе все сочувствие на стороне убийцы, никто не сочувствует тому, кого убивают.

Если убийца убегает, все уступают ему дорогу.

Если за ним кто-нибудь гонится, намереваясь отомстить ему, все встают на пути у преследователя.

Так что г-н Куоколо был совершенно прав, замолчав, когда ему было велено замолчать, и заговорив, когда ему было велено заговорить. Если бы ему вздумалось повести себя иначе, он был бы уже мертв. Ну а убийц ловят не чаще, чем грабителей.

После этого небольшого отступления, поясняющего, на каком уровне находится общественная нравственность в Неаполе, вернемся к г-ну Куоколо, которого все дальше и дальше увозят в горы.

В тот же вечер в дом г-на Куоколо, семья которого пребывала в глубочайшей тревоге из-за отсутствия своего главы, явился кучер. Он пришел от имени бандитов, дабы заявить, что если на следующий день, до десяти часов утра, им не будут переданы пятнадцать тысяч дукатов (примерно шестьдесят пять тысяч франков) в качестве выкупа за г-на Куоколо, то семья может заказывать себе траурную одежду.

Как бы вы ни были богаты, не так уж легко добыть шестьдесят пять тысяч франков наличными в срок между восемью часами вечера и десятью часами утра, да и не отдают шестьдесят пять тысяч франков, хоть сколько-нибудь не поторговавшись.

Кучера отправили обратно к бандитам, предложив им восемь тысяч дукатов (тридцать пять тысяч франков). Бандиты ответили, что им чересчур хорошо известно, с каким любезным человеком они имеют дело, чтобы освободить его за цену, настолько ниже его истинной стоимости. В итоге, дабы поспособствовать успеху переговоров, они согласились снизить выкуп за г-на Куоколо до двенадцати тысяч дукатов, однако это была их последняя цена. Они предупредили его семью, что, если названная сумма не будет получена ими в тот же вечер, он рискует, подобно царю Леониду, отправиться ужинать в царство Плутона.