Небесная канцелярия

Аристарх Игнатьевич отворачивается, криво и грустно усмехаясь углом рта. Он видел всё это так часто, обучил стольких сотрудников, и всё равно каждый раз ему сложно смотреть на встречу ангела смерти с его первой душой. Все ведут себя по-разному. Кто-то строит из себя бесстрастного исполнителя, у кого-то глаза сверкают азартом и предвкушением, одним и вправду всё равно, другие не могут сдержать слёз. Почти все проходят через возмущение несправедливостью. Это личный метод Аристарха Игнатьевича, своеобразное посвящение – бросать молодых сотрудников на тяжёлые задания, на страшные преступления, в глубину боли. Им надо сразу дать понять суть работы на чётком примере, когда наставник рядом, чтобы не натворили глупостей потом, когда, расслабившись на душах умирающих от естественной смерти, вдруг столкнутся с настоящим ужасом. И вот этот искренний порыв, эта безоглядная любовь, это желание помочь, поддержать, согреть – он сам таким был когда-то. Таких мало, всё же в Ведомство смерти, в основном, идут ангелы иного склада, но они есть, им сложно, они чаще всего не выдерживают в итоге. И таких очень, очень не хватает.

– Мой вам совет, запомните это навсегда и не смотрите больше. У вас есть часы. Являйтесь минута в минуту. Когда поднаберётесь опыта – секунда в секунду. Ваше дело – забрать душу. Всё.

– Я не согласен с вами.

– В чём?

– Я считаю, что должен. Должен видеть, как это происходит. Должен понять, хотя бы попытаться. Это моя ответственность – не закрываться от того, что я делаю. Только так я смогу помочь душе.

Аристарх Игнатьевич внимательно смотрит на Аврелия. Другие ангелы переглядываются. Аврелий выдерживает взгляд руководителя.

– Даю тебе месяц, – говорит Аристарх. – Может, два. Потом от тебя ничего не останется. Мы не имеем отношения к помощи душам, мы не хранители. Мы никого не убиваем, не спасаем, не несём справедливость. Мы лишь проводники.

– Провожать тоже можно по-разному.

– Это всё заканчивается предсказуемо: сломанными крыльями, сорванной психикой и увольнением по статье. – Аристарх обращает взор на остальных. – Убирайте любую вовлечённость, эмоциональную, моральную. Вам это не нужно. Любое сопереживание означает только то, что вы однажды поддадитесь эмоциям и натворите таких дел, что разгребать будем всем коллективом. Подумайте, пока ещё можно. Ведомство смерти – самое древнее подразделение Небесной канцелярии. Не нравится, не справляешься – иди желания исполнять. В хранители иди. Поддался эмоциям – сдавай удостоверение. Проявил жалость – сдавай удостоверение. Убиваешь без особого поручения – сдавай удостоверение. От нас ничего не зависит, но без нас мир погрузится в хаос. Души станут метаться между мирами. Расплодятся призраки. Будет нарушен баланс. Пойдёт сбой перерождений. Начнут путаться нити и клубки прях. Мы работаем в идеальном, сотнями тысяч лет отлаженном механизме, и наша задача – сохранять его в действии.

– Почему в смерти не может быть надежды? Почему это только беспросветный страх и ужас? Это же на самом деле не так! Да не может такого быть, чтобы сюда нельзя было внести что-то новое! Какая разница, насколько я вовлечён в работу, если выполняю её хорошо?! Почему мы, в конце концов, не сотрудничаем с людьми, как другие отделы?

– Да, – вполголоса замечает Аристарх Игнатьевич, – чувствуется рука Христиана. Ничего, сделаем мы из тебя хорошего сотрудника. Вы всё поймёте только на практике, только в работе.

Представьте себе картину. Плотно занавешенные окна, в щели между шторами едва-едва проникает дневной свет. На полке перед образами горит свеча. В комнате пахнет затхлостью, лекарствами и скорой смертью. К кровати умирающего то и дело подходят родственники. Старику давно перевалило за сто, и последние недели он проводит в постели. Ах да, ещё стойкий запах табачного дыма. Последнее желание – выкурить сигарету – исполнено уже раз двадцать за несколько дней. Дети, внуки, правнуки поочерёдно несут почётный караул в этой комнате, получают наставления, делают уборку, ухаживают за дедом.

А теперь сменим угол зрения, сделаем шаг из одного слоя реальности в другой. У стены напротив кровати, на стуле, который почему-то никто из родственников никогда не занимает, сидит молодой ангел смерти и исподлобья поглядывает то на умирающего, то на песочные часы. Часы он обычно носит на цепочке поверх униформы, но сейчас держит в руке перед собой и наблюдает, как из верхней чаши медленно падает вниз одна чёрная песчинка за другой. Их совсем немного, но так же немного казалось и неделю, и две недели назад. Ангел нетерпеливо постукивает пальцами, затянутыми в чёрную перчатку, по обнажённому мечу, который держит на коленях. В какой-то момент, когда на исходе последняя капля терпения, он достаёт из кармана старый мобильный телефон, набирает номер, выжидает гудки. Наконец раздаётся ответ:

– Куратор на связи.

– Дамир, я тут точно ёбнусь. Пришли смену.

– Ещё чего. Работай давай.

– Дамир, ну пойми ты. Я тут только время теряю.