А интерьер в квартире был совершенно необычным. Поскольку отец переводил поэтов из республик Средней Азии, родители там часто бывали. Из этих поездок они привозили множество экзотических вещей: от национальных музыкальных инструментов до керамики, от ковриков и подносов до серебряных украшений. Все это размещалось на стенах и полочках (обычно специально заказанных под размер). Потом отец ездил в Индию, а вместе они посетили Китай и даже совершили теплоходный круиз вокруг Африки. Надо отдать должное: все небольшие деньги, которые полагались советским туристам, были потрачены именно на предметы местных умельцев. Теперь я понимаю, что это был в основном китч именно для туристов, но тогда фигурки, подносики и картинки казались совершенно аутентичными. Вся эта красота развешивалась по стенам и расставлялась на полочках, отчего квартира напоминала музей. Придумывание развески и расстановки трофеев было целым ритуалом. Меня до обсуждений не допускали, но самые жаркие споры и почти ссоры на моей памяти вспыхивали именно из-за нескольких сантиметров высоты полки или расположения экспонатов. Каждый, кто впервые переступал порог, останавливался пораженный небывалым интерьером. Сделано все было со вкусом, который у мамы был отменный. Несмотря на обилие вещей, никакого впечатления тесноты не создавалось. Мама в этой обстановке чувствовала себя гармонично, мне – до самого ухода из родительского дома – она была, конечно же, привычна, но чужда. Но была и оборотная сторона. Мамин отец единственный, кажется, раз по какой-то причине должен был у нас заночевать и утром говорил мне, как противно ему было ночевать в одной комнате “с этими идолами”, имея в виду метровые деревянные африканские скульптуры – весьма натуралистичные, хоть и условные, определяя их своим любимым и самым сильным ругательством в его лексиконе – “паскудство”.
В конце шестидесятых годов мама попала на выставку флористики и познакомилась с членами клуба “Вторая жизнь цветов”. И вдруг поняла, что можно комбинировать сухоцветы с живыми цветами. Через некоторое время она начала посещать заседания клуба, и я, как оруженосец, стала сопровождать ее туда каждую среду, таская неподъемные сумки с вазами, наколками, секаторами и прочими необходимыми инструментами. У нее открылся настоящий, серьезный талант. Мамины изящные руки, с неизменно длинными, покрытыми лаком ногтями, не знавшие никакой физической или хозяйственной работы, оказались неожиданно умелыми. Ведь аранжировка цветов требует способности не только компоновать букеты, но и закрепить цветы и ветки, сделать букет устойчивым. А чтобы он долго сохранял свежесть, надо знать многие секреты. Мамины успехи были настолько велики, что ее несколько раз приглашали в посольство Японии, где мастера икебаны школы Согэцу давали мастер-классы. Но через некоторое время от клуба мама отошла. Там требовались участие в выставках, помощь в оформлении цветами разных помещений, составление букетов на заказ. Это уже было подобие работы, а такое в ее жизни исключалось. С тех пор цветы были дома всегда. Причем с годами мамино искусство совершенствовалось. А я научилась снимать с веток кору, вымачивать их в кипятке и придавать им нужный изгиб, “купать” их в сахарном песке, изготавливать держатели и фиксаторы и под покровом ночи бегать по дворам, чтобы срезать подходящий цветущий побег. И в какой-то момент стало очень жаль, что рано или поздно цветы увядали и композиции безвозвратно исчезали. Тогда возникла идея их фотографировать. Пришлось мне и этому обучиться. Надо сказать, что дело это непростое: ракурс, освещение, масштаб – всё имеет значение. А еще несколько лет спустя мне пришла в голову идея заказывать закладки и календарики с этими фотографиями – сначала маленькие, а затем настенные и перекидные. Конечно, это стоило некоторых усилий и серьезных денег, но лучшего подарка не было. Цветы были дорогие, я возила маму на оптовые склады. И этим она занималась до тех пор, пока не стало сдавать зрение и утрачиваться ловкость руки. Зная, что у меня никогда так изысканно не получится, я никогда даже не пыталась. Я, увы, таланта не унаследовала…