Неизвестная. Книга первая

Однажды Данилов побывал на электростанции. Там, в турбинном зале, он почувствовал такую же неодолимую мощь. И стало как-то не по себе от своей мелкости в сравнении с этой могучей силой. Сейчас Данилов испытывал что-то очень похожее. Это чувство вернулось тревогой и ожиданием чего-то. Он взял себя в руки и задавил в себе это чувство, тем более что ребята из милиции работали четко. Распределяли огромную массу людей по секторам, направляли толпы москвичей и гостей столицы так, что особой толчеи и скученности практически не наблюдалось. Бурный человеческий поток умело разбивался на реки, а потом на тонкие ручейки, которые быстро успокаивались, растекаясь по смотровой площадке, холмам и поляне перед летным полем аэроклуба.

Рядовой обыватель практически не замечал этой неброской работы. Да ему до того вообще не было никакого дела. Люди пришли отдыхать, развлекаться и получать наслаждение от небывалой крепости авиации страны Советов, от умелости и выучки ее летчиков, от полета мысли конструкторов, от чувства единения со всеми этими достижениями государства, народа и правительства.

Почетная трибуна пока была пуста. Люди, как и сам Данилов, часто поглядывали в ее сторону в надежде не пропустить момента, когда там появится человек, с самим существованием которого связаны все печали и радости их жизни. Человек, который для многих и был той движущей силой, что смогла поднять на небывалые высоты могущество Союза Советских Республик.

В то же время, как Данилов ее не давил, тревога возвращалась. Просто он знал то, чего все эти люди не знали. Он знал, что среди целого миллиона советских граждан, собравшихся на праздник, среди огромного скопища наземных и крылатых машин, среди бесчисленных работников, техников, летчиков и зрителей затаился жестокий и коварный враг.

В восемь утра начали подъезжать члены правительства. Погода была прекрасной, день обещал быть жарким и потому в одежде вождей и членов их семей преобладал белый цвет. Данилову это показалось даже красиво — синее небо, зеленая трава, празднично одетые люди…

Но разглядывать красоты Николаю было недосуг. Он вглядывался в лица зрителей — они были счастливые. Люди смеялись, разговаривали, шутили и шумели. Они пришли на праздник и праздновали от души. Народ приветливо махал руками вождям, а вожди махали в ответ народу. Только среди этих радостных людей находился тот, чья улыбка была лишь маской, под которой скрывалось зло. Данилов знал, что он должен это зло обнаружить и обезвредить. Он был готов, если потребуется, то и жизнь свою отдать, лишь бы эти люди и дальше радовались и смеялись.

— Мама, мама! — какая-то рыжеволосая девчушка дергала мать за подол.

— Чего тебе, Таська?

— А папа когда полетит?

— Скоро. Лимонада хочешь?

— Конечно, хочу.

А чуть подальше на зеленой траве разместилась группка оживленно спорящих о чем-то молодых людей. Там, за флагштоком с огромным полотнищем красного знамени, заразительно хихикала розовощекая толстушка, а здесь, у самой кромки летного поля, кто-то пытался петь.

Данилов, извиняясь, протискивался между зрителями, осторожно перешагивал через расстеленные на земле плащи и пиджаки. Со стороны могло показаться, что этот очкарик — скорее всего, учитель или бухгалтер небольшой конторы — отбился от своих и теперь ищет их среди моря ожидающих чего-то грандиозного людей.

— Эй, товарищ, — окликнули его из одной компании. — Давай к нам!

— Спасибо, спасибо, — поспешно закивал Николай, — но только…

— Ну как знаешь, — и уже забыли про него, засмеялись громко, а Данилов заспешил дальше.

Пока ничего подозрительного не наблюдалось.

«Мало вводных», — ворчал себе под нос Николай. — «Черт его знает, что они там задумали. Может, они с самолетом что, а я тут…»

Он знал, что ребята работают и среди летчиков, и на аэродромах подскока, где разместились многочисленные самолеты и планеры, готовые устроить над Тушинским полем настоящее представление. Он знал, что сейчас чекисты по сотому разу проверяют и перепроверяют всех, кто может представлять хоть какую-то опасность. Он все это знал, но все равно душа была не на месте.

«Прошляпили!» — ругался он на своих бывших сослуживцев из контрразведки. — «Ну как так можно?! Чтобы в последний момент… Эх!»

И тут кто-то из толпы зрителей выдохнул чуть слышно:

— Сталин!

И Данилову показалось, что это тихое восклицание моментально заглушило все другие звуки. Крики, смех, звуки оркестра — все смолкло. И люди встали в едином порыве и повернулись к правительственной трибуне.

Данилов увидел его. И сперва даже не узнал.

Николай со своего места хорошо видел фигуру вождя. На фоне белых одежд членов правительства Сталин заметно выделялся. Он был невысокого роста, в обычном полувоенном френче горчичного цвета и фуражке. Данилов знал, что Иосиф Виссарионович — обычный человек, но где-то в глубине души ожидал увидеть… великана?., героя?., колоса? А тут… Впрочем, сила в этом человеке была. Мощная, серьезная сила. И основательность.

— Слава товарищу Сталину! — заверещала бойкая девчонка-комсомолка.