Неизвестная. Книга первая

«То ли племянница, то ли просто дальняя родственница», — подумал Варченко при встрече. В первый момент он заметил, как девушка ненадолго сосредоточилась, а потом взглянула на него удивленно. Это длилось всего мгновение, и Александр Васильевич не придал этому значения, тем более что Наталья Петровна сразу же пригласила гостя за стол, а Варченко чувствовал себя довольно проголодавшимся. Он, конечно, не подал виду, но прошедшая лекция прилично разрядила его. Организм требовал питания для подзарядки жизненных сил.

Весь ужин профессор, который при посторонних старался выглядеть требовательным и суровым, был в прекрасном расположении духа, шутил и балагурил. Расспрашивал гостя о жене и житье-бытье, сам рассказывал байки из жизни своих студентов и, разумеется, не называя имен и обстоятельств, о «чудачествах» своих пациентов.

— …представляете, — говорил он. — Машка-засранка, медсестричка наша, зачем-то принесла спички и оставила их в смотровой. Так этот господин спички умыкнул, волосы на голове дыбом взбил и поджег. Бегает по палате и кричит: «Аутодафе! Е эра ель гран инкисидор!»14. И где слова- то такие взял, он же книжек отродясь не читал.

— Ну, может, от заказчиков услышал? — предположила Ольга.

— А может, из прошлой жизни. Как индусы… — сказала Наталья Петровна.

— Индусы в реинкарнацию верят, — согласился Варченко.

— Но он-то не индус! — засмеялся Бехтерев. — Сапожником был до белой горячки! Так и сгорел бы, дурень, если бы Машка замешкалась да водой его не окатила.

Между тем Ольга положила вилку и нож на тарелку и вздохнула.

— Александр Васильевич, — сказала она. — Надеюсь, вам понравилась наша с мамой стряпня.

— Безусловно, — сказал Варченко. — Все чрезвычайно вкусно, — и с благодарностью посмотрел на Наталью Петровну.

— А я бы сейчас не отказалась от хорошей говяжьей котлеты, — возразила Ольга. — И почему вы не едите мяса? — посмотрела она на Барченко.

— Ольга… — мать с укоризной взглянула на дочь.

— Очень просто, — ничуть не смутившись, сказал писатель. — Это все солнце.

— Простите… — не поняла Ольга.

— Ну, — Барченко поправил очки, — надеюсь, вы не будете возражать, что

жизнь на земле существует благодаря той энергии, что дает солнце.

— Да, это так, — согласилась Ольга.

— Так же бесспорно вы знаете, что лучшими накопителями этой энергии являются растения, и в частности — злаки.

— Возможно, — кивнула Ольга.

— Еще в пятнадцатом году Нобелевскую премию вручили, — поддержал Бехтерев, — за открытие хлорофилла…

— Совершенно верно, — согласился Варченко. — Хлорофилл и является накопителем жизненной силы солнца, а следовательно, чтобы лучше напитать человеческий организм солнечной энергией, предпочтительно потреблять растительную пищу. Недаром те же самые индусы, особенно йоги, самые посвященные представители своего народа, совершенно игнорируют мясо…

— Те же буддисты… — вставила слово Наталья Петровна.

— Не совсем так, — тихо сказала «то ли племянница, то ли дальняя родственница».

Бехтерев при встрече представил девушку Барченко, но почему-то Александр Васильевич сейчас никак не мог вспомнить ее имя. Видимо, он в тот момент отвлекся, и имя просто пролетело мимо. Слово не воробей… Но он чувствовал себя от этого неловко и надеялся, что рано или поздно кто-нибудь из домочадцев этого гостеприимного дома обязательно обратится к ней, и тогда уж Барченко точно его запомнит…

— Что вы сказали? — переспросил Бехтерев.

— Это не совсем так, — чуть громче сказала девушка.

Все присутствующие с любопытством посмотрели на нее.

— Блюдо, которое попросил Будда перед тем, как уйти в нирвану, было

из отварной свинины, — девушка справилась со смущением. — И потом, полезные компоненты и кислоты, содержащиеся в мясе, необходимы организму. Они дают силы и подталкивают человека к развитию.

— Но йоги… — возразил Варченко.

— Йоги мяса не едят. Это верно, — сказала девушка. — Но ведь они и не созидают. Не создают. Не творят. Они пассивны. Они не развиваются. И чем тогда их жизнь отличается от смерти?

— А вы считаете, что жизнь это… — Бехтерев придвинулся ближе к столу, чтобы лучше слышать девушку.

— Но они работают, — практически одновременно с профессором сказал Варченко. — Только это работа не с внешним миром, а с миром внутренним.

— Жизнь — это развитие, — сказала девушка Бехтереву серьезно. — Это опыт. Накопление знаний и воплощение их в мир.

Она повернулась к Варченко.

— Согласна, — сказала она. — Внутренний мир важен, но согласитесь и вы, что если бы человечество развивало и преображало лишь его, то мы до сих пор жили бы в пещерах, если вообще жили бы.

— В точку! — воскликнула Ольга.

— И потом, — девушка положила свои столовые приборы на тарелку совершенно так же, как это недавно сделала дочь Бехтерева, но никто не обратил на это внимание. — Человечество создано всеядным. Наш организм прекрасно усваивает и растительную, и животную пищу. Не кажется ли вам, что несколько неправильно лишать его одной из частей естественного питания?

— Оленька, — сказала Наталья Петровна. — Там на кухне остались с обеда отбивные…