Неизвестная. Книга первая

— Как морозом грунтовка схватится, так и поедете… — увещевали его в управлении.

Они еще от годовщины революции не отошли, а тут им на голову этот въедливый москвич свалился. Кругом непролазно, а ему Чердынлаг подавай.

— Это долго? — тянул из них жилы Данилов.

— Да, пару-тройку дней всего-то…

Ну уж нет! Это было выше его сил.

И Данилов, стиснув зубы, снова и снова толкал тяжелую машину, отплевывался песком, летящим в лицо из под колес, и подбадривал совсем скисшего водителя.

— Ничего, вот сейчас на тот пригорок выберемся…

Добрались только к вечеру. Устал Данилов, потому, хоть и лизоблюдом показался ему начлаг, предложение попариться в баньке он принял с радостью.

*****

Вы же лучше моего знаете, что в лагерное начальство в наше время штрафников ссылают — тех, кто на своем месте опростоволосился. Так что это еще посмотреть надо, сильно ли заключенные от своих охранников отличаются. По большому счету, сидельцы — и те, и эти. И товарищ майор Рисенчук совсем не исключение. И ведь погорел-то по глупости, на кабанчике… А вы не знали?

Он в начальниках районного управления безопасности ходил. Дослужился верой, так сказать, и правдой. На кого-то наступил, кого-то подсидел, пару доносов черканул, кому-то лизнул в нужный момент и нужное место… В общем, старался. И в один прекрасный день оказался Рисенчук в кресле районного начальника на Полтавщине. Думал, что это только ступенька на пути повыше, в места посытнее. Но…

Ох уж это «но». Вечно оно не к месту влезает.

Прямо в первый же день на новой должности в его не обжитой еще кабинет влетела бойкая бабенка, которая через двоюродного брата шурина и шуринова кума сумела добраться до Рисенчука по важному вопросу.

Мать, она за дитя хоть в самое пекло спустится, а тут как раз такой случай. Сына ее забрали. Шельмец в колхозный сад залез, а тут объездчик…

Ну нет бы мальца нагайкой по спине перепоясать да через все село домой до мамкина подола прогнать… Так ведь нет! Приволок к местному участковому, а тот хлопчика в район отправил. Она, как узнала, так вдогонку и сорвалась. Всю родню — и ближнюю, и дальнюю — в райцентре подняла, чтобы узнать, куда ее чадо определили, и рванула прямо в управление НКВД сына вызволять.

Ядреная была бабенка, во всех отношениях интересная, и ради сына на все готовая. Слезно молила оболтуса домой отпустить, а в благодарность за хлопоты обещала поросенка из личного хозяйства закабанить и мясо, ливер да «сало гарное» — все майору отдать. Словно знала, окаянная, больное место Рисенчука. Он от сала просто с ума сходил. А тут еще только переехали они с семьей, не обустроились как следует, не обсиделись…

Посмотрел Рисенчук дело, а там и вправду ничего особого не предвиделось. Малому только одиннадцать, до уголовного возраста еще семь месяцев с хвостиком. Напутал участковый — только с двенадцати малец под суд попадал. Так что посчитал майор, что кабанчик ему с неба упал.

Да только порося этот слишком тяжелым оказался и майора чуть совсем не придавил.

Кумом шурина двоюродного брата бойкой бабенки оказался рисенчуков заместитель. Тот в районе с младых ногтей жил, свою маленькую карьеру делал и думал, что займет место начальника, которого по ежовской разнарядке как раз в утиль списали. А тут этот хрен с бугра, Рисенчук то есть, на его законное место…

Сдал он Рисенчука. С большой радостью сдал.

— Ты бы еще борзыми щенками брал! — орало на него областное начальство.

Однако начальство это Рисенчуку кое-что должно было, и не по- маленькому, так что дело на тормозах спустило. Под суд за взятку отдавать не стало, а послало в Гулаг, тем более что оттуда разнарядка пришла. Даже в звании Рисенчук не потерял.

Повезло.

«Везет тому, кто везет», — сказал тогда Рисенчук жене, и на новом месте начал задницу драть, чтобы из глухомани этой поскорее выбраться.

Ему же не привыкать. Он же рад стараться.

*****

И начлаг Рисенчук расстарался — баня была протоплена на славу, и банщики свое дело знали. После хорошей пропарки с веником и добрым ушатом ледяной воды на разомлевшее от жары тело усталость испарилась. Николай выполз в предбанник, закутался в белую, услужливо поданную кем-то из банщиков простыню и растекся по широкой лавке. Отдышался, огляделся.

Здесь был накрыт отменный стол с бутылкой холодной водки, солеными огурчиками, тушеными овощами и запеченным на углях мясом. Посреди стола, особняком, стояло большое блюдо, на котором тонкими, прозрачными на свет, розовыми ломтиками было порезано вкуснейшее сало. Данилов отправил кусочек в рот и блаженно улыбнулся.

Следом за Николаем из парилки выползли раскрасневшийся Славик и розовый, словно поросенок, начлаг.

— Чем богаты, так сказать… — С видом балаганного зазывалы Рисенчук указал на стол: — Откушайте, гости дорогие.

Водитель, не раздумывая долго, хлопнул в ладоши, потер их одна о другую и уселся за стол.

— А вы что же, товарищ капитан? — посмотрел он на Николая.

— Уф, — выдохнул Данилов. — А я что? Я только «за»!