Неизвестная. Книга первая

— Позвольте, товарищи, поднять этот бокал, — начлаг взглянул на наполненную водкой граненую стопку, — за лучшего из лучших, мудрейшего из мудрейших, величайшего из великих — за вождя мирового пролетариата товарища Сталина!

— За Сталина! — подхватил свою стопку водила Славик.

— Ура! — кивнул головой Данилов, встал с лавки, поправил прилипшую к телу простыню и поднял свою рюмку.

Он уже потянул холодную горечь водки, уже почуял, как в глотку потекло приятное тепло, уже дернул кадыком, проглатывая первую порцию напитка, как вдруг ощутил, что простыня соскальзывает с плеч, поперхнулся, стушевался, но допил рюмку до конца и поставил ее на стол.

— Простите, товарищи, — сказал, поправляя простыню. — Нескладно как-то получилось, голышом за товарища Сталина пить…

— Да будет вам, товарищ капитан, — подбодрил его водитель. — Мы же в бане.

— Конечно-конечно, — поспешно закивал начлаг. — В бане все голые, — и засмеялся.

«А ведь доложит», — подумал Данилов. — «Хреновенько…». Но мысленно махнул рукой: «A-а! Пускай докладывает!»

— Ну, между первой и второй перерывчик небольшой! — Рисенчук снова разлил водку по стопкам. — За нашу великую партию!

Данилов покрепче затянул узел на плече и хлопнул свою стопку смачно — одним глотком.

— Вот это я понимаю! — одобрительно сказал Славик.

— И закусывать… закусывать… — радушный хозяин подвинул капитану миску с солеными огурчиками. — Вот, из наших, так сказать, парников, — а сам, словно украдкой, толстенькими пальчиками подцепил с блюда ломтик сала и быстро отправил его в рот.

Потом была третья рюмка и четвертая… Данилов почувствовал легкий шум в голове, и ему стало совсем хорошо.

Неизвестно откуда на столе появилась новая бутылка водки, но Николай отрицательно покачал головой.

— Не-е… не части, — погрозил он пальцем начлагу. — Пускай то впитается, а потом уж…

— Ну как скажете, — вздохнул Рисенчук разочаровано, но бутылку на столе оставил.

— Товарищ майор, — обратился к нему водитель, — по управлению слушок ходит, что у вас тут самодеятельность художественная хорошо поставлена. Это правда? — и подмигнул начлагу.

Тот слегка растерялся, на Данилова покосился, но Славик ему кивнул, дескать, не сомневайся, товарищ из Москвы — человек надежный.

— Да, — наконец сказал начлаг. — Вы, — повернулся он к Данилову, — в парилку проследуйте, у нас тут полагается вторая пропарка… А я пока распоряжусь.

— На счет чего? — не понял Данилов.

— Пойдемте, Николай Архипович, — сказал ему водитель. — Там уж, небось, веник размок… — И подхватив Данилова под руку, повел его в парилку.

После второй пропарки вся водочная дурь из Николая с потом вышла. Зато во всем теле образовалась потрясающая легкость.

— Ох, — вторя его ощущениям, сказал Славик. — Хорошо-то как! Не помереть бы!

— Ну, — отшутился Николай, — помирать нам еще рановато.

Он выбрался через духмяную парную пелену обратно в предбанник, да так и застыл на пороге.

— Нежданно, — сказал он, когда увидел за столом трех недурных собой голых девиц.

— С легким паром, начальник, — весело подмигнула одна из них Данилову и выпила стопку водки.

— Это что? — спросил Николай.

— Это трио «Кукушечка», — сказал начлаг. — Лучший коллектив нашей самодеятельности.

— А чего голые?

— Так в бане все голые… — хохотнул Рисенчук.

— Понятно, — сказал Николай, посмотрел на девиц, потом на начлага. — И петь умеют? — спросил.

— А как же! — дерзко взглянула прямо в глаза Николаю та, что только что выпила водки. — Девки, — повернулась она к товаркам, — давай-ка, потешим начальника.

Одна из девушек вальяжно взмахнула рукой и промурлыкала:

— Раз, два, три… раз-два-три… раз-два-три…

Чайка смело пролетела

Над седой волной,

Окунулась и вернулась.

Вьется надо мной.

Ну-ка, чайка, отвечай-ка,

Друг ты или нет.

Ты возьми-ка отнеси-ка

Милому привет.

— Нам тут на днях фильм привозили, как раз на октябрьские, — тихо сказал Рисенчук, дожевывая последний кусочек сала с блюда и закусывая его кусочком хлебушка. — «Моряки» называется. Вот они оттуда песню и заучили. На слух.

А Данилов захлопал в ладоши, перебивая певиц, и объявил громко:

— Молодцы, гражданки артистки, спасибо за отличный концерт. А теперь, — повернулся он к начлагу, — контингент в расположение, чтобы через пять минут у них отбой наступил. Я проверю. А вас, товарищ майор, попрошу через десять минут быть в своем кабинете. Если всем все ясно, попрошу исполнять!

Рисенчук поперхнулся, кусок ему поперек горла встал.

— Эх, начальник… — вздохнула самая бойкая из кукушечек, налила себе еще стопку водки и жадно выпила ее.

— Цыц! — шикнул на нее начлаг. — Сказано исполнять!

Ровно через девять минут и тридцать секунд майор Рисенчук робко постучался в дверь собственного кабинета.

«Войдите!» — услышал он голос Данилова и протиснулся в приоткрытую дверь, распахнуть ее полностью не решился.

— Товарищ капитан государственной безопасности, начальник Чердынского лагеря особого назначения майор Рисенчук…

— Знаю, что пока майор, — хмыкнул Николай.

— Товарищ капитан, — заегозил начлаг, — я все объясню…