Читаем Немецкий с улыбкой. Г. Хольц-Баумерт. Истории одного неудачника полностью

Ich zeigte zur"uck aufs Feld (я показал обратно на поле). Dort brannte es doch (там ведь горело)! "Uberall lagen kleine Scheiterhaufen (повсюду находились маленькие костры; liegen; der Scheiterhaufen; das Scheit – полено), von denen der blaue Rauch ganz senkrecht in die Luft stieg (от которых поднимался вертикально в воздух голубой дым; steigen).

«Na hier, "uberall (вот здесь, повсюду)!»

Der Kutscher riss an den Z"ugeln, alle purzelten durcheinander, und dem B"urgermeister sauste wieder der Helm auf die Nase.

«Verdammig!», rief er. «Jetzt ist's genug!»

«Aber der Brand!», rief ich.

«Wo, wo?», schrien alle.

Ich zeigte zur"uck aufs Feld. Dort brannte es doch! "Uberall lagen kleine Scheiterhaufen, von denen der blaue Rauch ganz senkrecht m die Luft stieg.

«Na hier, "uberall!»

Die freiwillige Feuerwehr sah sich an (добровольные пожарные посмотрели друг на друга; sich ansehen)! Der B"urgermeister nahm seinen Helm vom Kopf (бургомистр снял с головы свой шлем; nehmen; der Helm; der Kopf). Einer fing an zu lachen (один начал смеяться; anfangen), noch ein anderer (потом и другой); zuletzt lachten auch Onkel Theo und der B"urgermeister (в конце рассмеялись даже дядя Тео и бургомистр). Sie wurden ganz rot und dick dabei (при этом они стали очень красными и толстыми) und wischten sich die Tr"anen aus den Augen (и вытирали слезы из глаз; das Auge; die Tr"ane). Der B"urgermeister klatschte immerzu auf seinen Helm (бургомистр то и дело стучал по своему шлему).

Die freiwillige Feuerwehr sah sich an! Der B"urgermeister nahm seinen Helm vom Kopf. Einer fing an zu lachen, noch ein anderer; zuletzt lachten auch Onkel Theo und der B"urgermeister. Sie wurden ganz rot und dick dabei und wischten sich die Tr"anen aus den Augen. Der B"urgermeister klatschte immerzu auf seinen Helm.

Er r"ochelte (он прохрипел): «Ein Kartoffelfeuer ist doch kein Brand, Jung (мальчик, костёр из сухой картофельной ботвы это вовсе не пожар; der Brand).» Nun sagten die Jungen nicht mehr «Kuhzunge – Stadtjunge» (теперь мальчишки говорили мне не «коровий язык – городской парень»; die Kuhzunge; der Stadtjunge), sondern «Feueralfons» zu mir (а «огненый Альфонс»; das Feuer – огонь). Ich habe Onkel Theo gebeten (я попросил дядю Тео; bitten), nichts dar"uber nach Hause zu schreiben (ничего не писать об этом домой). Von meinem Taschengeld werde ich ihm eine neue Emaillekanne kaufen (я куплю ему новый эмалированный кофейник на свои карманные деньги; das Taschengeld; die Tasche – карман), vielleicht schreibt er dann nichts (быть может, тогда он не напишет). Kartoffeln esse ich auch nicht mehr gern (картошку я теперь не люблю кушать; die Kartoffel), ich muss immer an meinen Feueralarm denken (потому что при этом я всегда вспоминаю об этой пожарной тревоге; der Al'arm). Und wenn die Sache bekannt wird (и если эта история станет известна), komme ich in der Zeitung bloss auf die Witzseite (то я попаду в газету только на страничку юмора; die Zeitung; der Witz –шутка, острота; юмор).

Er r"ochelte: «Ein Kartoffelfeuer ist doch kein Brand, Jung.» Nun sagten die Jungen nicht mehr «Kuhzunge – Stadtjunge», sondern «Feueralfons» zu mir. Ich habe Onkel Theo gebeten, nichts dar"uber nach Hause zu schreiben. Von meinem Taschengeld werde ich ihm eine neue Emaillekanne kaufen, vielleicht schreibt er dann nichts. Kartoffeln esse ich auch nicht mehr gern, ich muss immer an meinen Feueralarm denken. Und wenn die Sache bekannt wird, komme ich in der Zeitung bloss auf die Witzseite.

(Как мне на лестнице повстречался лев)

Перейти на страницу:

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука