Читаем Немецкий с улыбкой. Г. Хольц-Баумерт. Истории одного неудачника полностью

Doch dazu kam ich gar nicht (но я до этого не дошел = но до этого дело не дошло). Die Dame machte ein Geschrei (дама издала крик; das Geschrei), wie ich es in meinem Leben noch nicht geh"ort habe (какого я еще никогда в своей жизни не слышал; das Leben). Dann wurde sie ganz still (потом она стала совершенно безмолвной = потом она замолчала) und legte sich auf mich (и улеглась на меня), dass ich M"uhe hatte, nicht wieder herauszufallen (так что мне пришлось приложить все усилия, чтобы снова не выпасть; die M"uhe – труд; старание, усилие). Sie war ohnm"achtig (она была в обмороке; die Ohnmacht – обморок).

Bei den neuen Tricks in der Bude hatte ich keine Angst mehr (у меня не было больше страха перед новыми трюками /встречающимися/ в палатке; der Trick). Die blutende Hand auf dem Tisch (кровоточащая рука на столе; bluten – кровоточить) und die von der Decke baumelnden Beine eines Erh"angten konnten mich nicht erschrecken (и свисающие с потолка ноги повешенного уже не могли меня напугать; die Decke; baumeln – болтаться, висеть /покачиваясь/; das Bein; erh"angen – повесить). «Alles Pappe (все картон; die Pappe), alles Quatsch (все ерунда; der Quatsch)», sagte ich w"utend (сказал я зло; die Wut – ярость, злоба).

Doch dazu kam ich gar nicht. Die Dame machte ein Geschrei, wie ich es in meinem Leben noch nicht geh"ort habe. Dann wurde sie ganz still und legte sich auf mich, dass ich M"uhe hatte, nicht wieder herauszufallen. Sie war ohnm"achtig.

Bei den neuen Tricks in der Bude hatte ich keine Angst mehr. Die blutende Hand auf dem Tisch und die von der Decke baumelnden Beine eines Erh"angten konnten mich nicht erschrecken. «Alles Pappe, alles Quatsch», sagte ich w"utend.

Da fuhren wir schon ins Freie (тут мы уже выехали на свободу; fahren; frei –свободный, независимый). Zuerst blendete mich das Licht (сперва меня свет ослепил меня). Doch dann sah ich Peter und Bruno stehen (но потом я увидел стоящих Петера и Бруно). Sie blickten mich ganz steif und mit weit aufgerissenen Augen an (они смотрели на меня застыв и широко раскрытыми глазами = они, застыв, смотрели на меня широко раскрытыми глазами; steif –жесткий, твердый; неподвижный, застывший; aufreissen –распахивать, широкораскрывать). Ein paar M"adchen in ihrer N"ahe sahen mich auch an (несколько девочек /стоявших/ недалеко от них /от ребят/ тоже увидели меня; die N"ahe; ansehen) und kreischten los (и завизжали). Die Dame neben mir atmete schwer (дама /сидевшая/ рядом со мной тяжело вздохнула) und weinte in ihr Taschentuch (и заплакала в свой носовой платок). Ich blickte an mir herunter (я оглядел себя сверху донизу): Ich war ganz grau vor Staub (я был совершенно серым от пыли; der Staub), und an meiner Schulter hing ein grosses St"uck des weissen Gespenstertuches (и на моем плече висел большой кусок белой материи от привидения = белой материи, в которую было одето привидение; die Schulter; das St"uck; das Gespenstertuch; das Tuch –платок; материал, ткань).

Da fuhren wir schon ins Freie. Zuerst blendete mich das Licht. Doch dann sah ich Peter und Bruno stehen. Sie blickten mich ganz steif und mit weit aufgerissenen Augen an. Ein paar M"adchen in ihrer N"ahe sahen mich auch an und kreischten los. Die Dame neben mir atmete schwer und weinte in ihr Taschentuch. Ich blickte an mir herunter: Ich war ganz grau vor Staub, und an meiner Schulter hing ein grosses St"uck des weissen Gespenstertuches.

Перейти на страницу:

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука