Читаем Немецкий с улыбкой. Г. Хольц-Баумерт. Истории одного неудачника полностью

Nachdem wir satt waren, spielten wir (после того как насытились, мы начали играть; satt – сытый). Zuerst Indianer (сперва в индейцев; der Indi'aner)! Bruno war, weil er Geburtstag hatte, unser H"auptling (Бруно был нашим вождем, потому что у него был день рождения; der H"auptling). Sonst ist er nur gew"ohnlicher Indianer (обычно он всего лишь простой индеец) und heisst «Schielende Natter» (и зовут его «косящая/косоглазая змея»; schielen – косить, быть косоглазым; die Natter–змея, гадюка). Heute durfte er sich «Fernsehauge» nennen (сегодня ему было разрешено назваться «зоркий глаз»; das Fernsehauge; fern –далекий, дальний). Ich war Medizinmann und hiess «Weiser Zitteraal» (я был шаманом и звали меня «мудрый угорь»; der Mediz'inmann; die Mediz'in –лекарство, медицина; der Zitteraal–электрическийугорь; der Aal –угорь; zittern –дрожать). Die Friedenspfeife, die ich als Medizinmann dauernd rauchen musste, schmeckte mir nur nicht (мне только не пришлась по вкусу трубка мира, которую я, как шаман, должен был постоянно курить; der Friede–мир), Bruno hatte die Pfeife von seinem Papa hervorgekramt (Бруно разыскал трубку своего отца; hervor –наружу; kramen – рыться, шарить, перебирать); nat"urlich ohne Tabak (конечно, без табака; der T'abak), aber trotzdem wurde mir ganz schlecht davon (но все равно от нее мне сделалось совсем плохо) (ich werde auch als Grosser nie Pfeife rauchen (даже когда вырасту большой: «даже в качестве взрослого», я никогда не буду курить трубку)).

Nachdem wir satt waren, spielten wir. Zuerst Indianer! Bruno war, weil er Geburtstag hatte, unser H"auptling. Sonst ist er nur gew"ohnlicher Indianer und heisst «Schielende Natter». Heute durfte er sich «Fernsehauge» nennen. Ich war Medizinmann und hiess «Weiser Zitteraal». Die Friedenspfeife, die ich als Medizinmann dauernd rauchen musste, schmeckte mir nur nicht, Bruno hatte die Pfeife von seinem Papa hervorgekramt; nat"urlich ohne Tabak, aber trotzdem wurde mir ganz schlecht davon (ich werde auch als Grosser nie Pfeife rauchen).

Sp"ater spielten wir Seer"auber (позже мы играли в пиратов/морских разбойников; der Seer"auber; die See – море). Es war auch ganz sch"on (это тоже было очень здорово). Das Sofa war das Seer"auberschiff (софа была пиратским кораблем), und der Teppich war das andere Schiff (а ковер был другим кораблем). Bruno wurde wieder wegen Geburtstag zum Kapit"an ernannt (Бруно был снова, в честь дня рождения, назначен капитаном; ernennen). Leider brach bei dem Kampf ein Sofabein ab (к сожалению, во время борьбы сломалась ножка софы; der Kampf; k"ampfen – бороться, биться; abbrechen – отломить/ся/; das Sofabein), und wir h"orten lieber auf (и мы перестали /играть/: «и мы охотнее перестали»; aufh"oren – перестать). Bruno wusste einen Ausweg (Бруно знал выход /из ситуации/; der Ausweg; wissen). Er nahm einen Packen B"ucher aus dem B"ucherschrank seines Papas (он взял стопу книг из книжного шкафа своего отца; der Packen; das Buch; nehmen; der B"ucherschrank), und dann stand das Sofa wieder fest (и тогда софа снова стала стоять устойчиво; fest – твердый, крепкий; устойчивый; stehen).

Sp"ater spielten wir Seer"auber. Es war auch ganz sch"on. Das Sofa war das Seer"auberschiff, und der Teppich war das andere Schiff. Bruno wurde wieder wegen Geburtstag zum Kapit"an ernannt. Leider brach bei dem Kampf ein Sofabein ab, und wir h"orten lieber auf. Bruno wusste einen Ausweg. Er nahm einen Packen B"ucher aus dem B"ucherschrank seines Papas, und dann stand das Sofa wieder fest.

Jetzt wussten wir nichts mehr zu spielen (теперь мы больше не знали, во что поиграть; wissen).

«Ich weiss was (я знаю кое-что; was = etwas)», rief ich (закричал я; rufen), «ratet mal, was wir spielen (отгадайте, во что мы поиграем).»

«Feuerwehr (в пожарных; die Feuerwehr – пожарная команда; пожарная охрана)?», fragte Bruno.

Ich lachte bloss (я только рассмеялся).

«Arzt und Kranker (во врача и больного; der Arzt; krank – больной)?»

Перейти на страницу:

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука
Япония: язык и культура
Япония: язык и культура

Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности. Книга продолжает серию исследований В. М. Алпатова, начатую монографией «Япония: язык и общество» (1988), но в ней отражены изменения недавнего времени, например, связанные с компьютеризацией.Электронная версия данного издания является собственностью издательства, и ее распространение без согласия издательства запрещается.

Владимир Михайлович Алпатов , Владмир Михайлович Алпатов

Культурология / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука