Неодолимая любовь: Иранский романтический эпос

Итак, Маджнун возжег в Аравии сияющий светильник любви, но большинство людей не поняли его светлой сути, осудили и ославили его, заклеймили позорной кличкой. Родные считали, что судьба отвернулась от него, наслала на беднягу злой недуг. Отец юноши только и делал что молился о его исцелении, ездил по всем святым местам. Но всё было напрасно. Оставалось последнее средство: паломничество к святому храму Каабы в Мекке. Посоветовавшись с родичами, шейх-отец стал готовиться к путешествию, стараясь сделать всё так, как предписывает обычай. И вот в сторону Мекки двинулся караван. Верблюды несли удобный и покойный паланкин, в котором за занавесями скрывался Кайс, подобный ущербному месяцу, бледный и истомленный тоской, а скорбный отец брел пешим, словно раб, и раздавал милостыню, осыпал золотом всех встречных, будто песок разбрасывал.

Когда же прошли они священные долины, вступили в город и приблизились к храму, отец, припадая к святыне и держа сына за руку, как ребенка, стал говорить ему:

— Здесь, милый сын, место исцеления от всех зол! Молись же, возьмись рукой за кольцо Каабы* и проси, дабы Аллах разъял кольцо твоих невзгод. Скажи: «Господь всемогущий! Избавь меня от недуга, спаси и сохрани от плена любовного, ибо изнываю я от мук любви!»

Но Маджнун, услышав слово «любовь», вдруг встрепенулся, казалось, пришел в себя. Он распрямился, поглядел вокруг, но потом громко зарыдал, еще громче захохотал, сжал в руке кольцо Каабы и обратился к отцу:

— Отец, взгляни, я нынче стал похож на это кольцо! Что ж, я — раб любви, в ухе у меня кольцо любви, за которую я отдам душу. Мне говорят: «Откажись от любви, забудь ее, и обретешь счастье», но ведь любовь единственный источник моего бытия, без нее я вмиг умру, любовь — мое предназначение, сущность моя. О Господь вседержитель, молю Тебя, возьми мою жизнь и душу, но только не лишай меня любви! До скончания дней моих я пьян любовью, пусть же крепче будет этот хмель, пусть продлятся мои мучения, но дай мне увидеть еще раз лик Лейли! Истерзан я этой любовью, стал тоньше волоса, таю как свеча, но да пребуду я жертвой ее красоты и да простятся ей моя кровь и смерть! Пускай растет любовь моя с каждым днем и с каждым часом, пока не придет мой последний миг!

Отец слушал эти слова в полном отчаянии и думал: «Все напрасно, теперь круг злосчастья замкнулся, излечить ужасный недуг невозможно!» Они возвратились домой в глубокой печали, и несчастный отец поведал родным:

— Воочию увидел я, что сын поражен безумием, когда услыхал его вопль. Слезы застлали мне глаза, а он тем временем ухватился за заветное кольцо и вместо того, чтобы молиться об избавлении от любви, стал возносить молитвы за Лейли и просить увеличить любовь к ней. Теперь всё пропало!

Волнения в племени Лейли, опасения отца Маджнуна

А слухи между тем все шире распространялись, кривотолки ползли во все стороны, не миновали они и племени Лейли. Дошли до них рассказы, что некий отрок, да смилуется Аллах над ним, лишился рассудка, бежал в пустыню, — а всё из-за девичьей красоты, вот до чего она его довела! Лейли, услышав эти злоречивые измышления, места себе не находила, но страдала молча, а ее соплеменники стали, конечно, укорять отца девушки:

— Знай, тот ничтожный слабоумный позорит наш старинный род! Полуголый, простоволосый скачет он по пустыне, забыв закон божеский и людской, кричит что-то непотребное, бесчестит и себя и нас. Доброе имя девушки треплет он по ветру в своих окаянных газелях, а прочие бродяги и гуляки с восторгом ему вторят, распевают его стихи и тем увеличивают бесчестие. Ты погляди на дочь — тает она свечкой восковою, из полной луны превращается в ущербную, не может такого сраму перенести.

На самом деле, разумеется, всё не так было, но тем-то и вредоносна молва, что все она перевернет, перемешает, из мухи слона сделает, а белое в черное превратит. Неудивительно, что отец Лейли разгневался, стал потрясать мечом и клясться, что он расправится с Маджнуном, коварным и низким оскорбителем. А эти неосмотрительные слова вскорости достигли ушей отца Маджнуна, один из преданных амиритов сообщил ему:

— Нам грозит беда! Вождь того племени разъярен, а в гневе он ужасен и неистов. Над Маджнуном нависла опасность. Надобно поскорее предупредить его, чтоб не бродил один.

Отец юноши даже растерялся: что делать? Он оповестил всех родичей, кочевавших в тех краях, умоляя их обыскать всё вокруг, найти Маджнуна, прислать его домой, — но тщетно! Тот исчез бесследно. Быть может, погиб он, пал жертвой голодного хищника или жестокого врага? Снедаемый тревогой отец бродил по пескам в поисках сына, а сын тем временем уходил всё дальше в глубь пустыни, забыв про мирские дела, не думая о хлебе насущном, не замечая ни хищников, ни дичи.