Неоновая библия

Она еще что-то сказать собиралась, но Клайд оттянул ее от окна, поэтому я пошел к тропке и взялся ждать.

Старые пни там густо оплела жимолость. В тяжком, недвижном воздухе пахла она чудесно и крепко. Запах ее сейчас никакой ветерок прочь не сдувал, как бывало иногда. Он просто висел там повсюду и забирался в нос. Я сел на пень, сорвал несколько меленьких цветочков и понюхал их, только с воздухом вокруг разницы никакой не чувствовалось. Жимолость, меня и грузовик Клайда освещала луна. Я посмотрел на него разок, но Клайд и Тетя Мэй там не сидели. Никого в кабине я не увидел. Заметил только, что у окна торчит краешек шляпы Тети Мэй. Интересно, чем они там занимаются, а затем я подумал о том, как Тетя Мэй ходила на свидания с Джорджем, когда я был маленький. Мне стало интересно, занимаются ли они тем, о чем мальчишки в школе говорили. Но Тетя Мэй же такая старая. Ей шестьдесят стукнуло, не успели мы еще на горку переехать, а это случилось восемь лет назад, когда я только пошел впервые к Миссис Уоткинз.

Я сидел на пне и смотрел на луну, а потом на грузовик Клайда и нюхал жимолость, и мне было так, как никогда в жизни не бывало. Вокруг сплошь теплый воздух, сладкий и тихий. Возле грузовика Клайда стояла тишь и темень. Клайд делал там что-то такое, чего я не делал никогда и даже много про это не думал. Кое-какие мальчишки в школе ходили с девчонками в кино, а я ни разу. Мне даже на ум не взбредало кого-нибудь туда взять. Я и не знал ни одной, потому что жил на горке, далеко от всего остального городка. Интересно, подумал я, а я им понравлюсь, если позову кого-нибудь. Мне было четырнадцать, и я еще не задумывался о том, как выгляжу. Хотя знал, что расту высокий.

Потом я глянул на часы, которые мне Тетя Мэй подарила, и снова посмотрел на грузовик. Теперь слышно было, как она что-то говорит, но я не понимал, что именно. Клайда же я не слышал, только сопел кто-то. Потом Тетя Мэй опять притихла. Часы показали ровно половину двенадцатого. Я поставил их по часам на аптечной лавке рядом с залом, где нам устроили выпускной, и они еще тикали. Мне они терли запястье, поэтому я ослабил кожаный ремешок и задумался, а настоящая ли это кожа. С войны все стало синтетическое. Говорили, что после войны у нас будут пластмассовые дома и вертолеты, но я таких никогда не видел – а интересно, в Нью-Йорке они есть? Там-то у них есть всё.

Я посмотрел на часы. Без десяти двенадцать. В грузовике у Клайда по-прежнему все тихо. Я уже злился на него. Дома нам следовало быть целый час назад, проверить, как там обстоят дела у Флоры с Мамой. И тут шляпа Тети Мэй совсем вынырнула. Я услышал, как она кашлянула. За рулем возник Клайд. Тетя Мэй сказала:

– Спокойной ночи, Клайд.

Она открыла дверцу. Клайд ничего не ответил, а просто завел мотор. Тетя Мэй спустилась с подножки и захлопнула дверцу за собой. До меня донеслось, как Клайд пытается переключить сцепление, но грузовик у него был старый, его еще до войны покупали, и ему это не очень удавалось. Тетя Мэй подошла туда, где я встал. Взяла меня за руку, посмотрела на время и произнесла:

– Ничего себе.

Мы постояли и поглядели, как Клайд старается переключиться на первую передачу. Мотор и скрежет сцепления так портили тишину и жимолость, что хотелось подойти и велеть ему вести себя тихо. Я поглядел на Тетю Мэй, а та смотрела на грузовик, и возле рта у нее была такая складка, какая всегда там возникала, если она злилась. Наконец Клайд тронулся с места. Мы проводили его взглядом, а в кузове у него подскакивал контрабас.

Двинулись вверх по тропке. Тетя Мэй сказала, что жимолость пахнет лучше, чем у Клайда изо рта. Я ей не ответил, потому что не знал, что на такое надо отвечать. Мы еще немного дальше прошли, и я оглянулся на дома внизу – в некоторых, я знал, устраивали выпускные вечеринки. Меня ни на одну не пригласили. Я остановил Тетю Мэй, повернулся так, чтобы свет луны падал мне на лицо, и спросил, как я выгляжу. Она сколько-то смотрела мне в лицо, а потом руку на загривок мне положила и ответила, что через годик-другой я стану просто загляденье. У меня тело черты обретает, сказала она, а лицо тоже уже начинает походить на мужское. Мы пошли дальше. Я осмотрел свой костюм. Луна освещала мне пуговицы на пиджаке. Впервые заметил я, что они не на одной линии с распахом. Костюм этот был двубортный. Тут я вспомнил, что на выпускном ни у кого не было двубортного костюма. Я был там один такой. Большинство мальчишек носили спортивный пиджак и брюки другого цвета, а это денег стоит.