Неопалимая

– Я не говорил, что он их контролирует, – огрызнулся Восставший. – Не все время, по крайней мере. Я сказал, что он практиковал Старую Магию. Ты знаешь хоть что-нибудь о Старой Магии? Это изначально нестабильное искусство. Если у нее и есть одно правило, то это то, что она всегда…

– Обращается против тех, кто ее применяет, – перебила я, удивленная тем, что ответ оказался на кончике моего языка. – Как это случилось с Королем Воронов.

Теперь, когда я вернулась к тем воспоминаниям – к Леандру, стоящему со сложенным письмом в руках, – удивление не казалось мне совсем уж подходящим словом. Он не был удивлен. Он был в ярости. Словно…

– То, что он оказывает на них влияние, не означает, что он имеет над ними полную власть. Предположим, он приказывает группе духов уничтожить реликвию святой Евгении. Они терпят неудачу в этой попытке. Тогда священник обретает реликвию и больше не считает, что ее нужно уничтожать. Но он не приказал выжившим духам оставить попытки; не сообразил, что должен это сделать. И тут его ждет неприятный сюрприз, когда они нападают на него, потому что реликвия у него. Неважно, что он тот, кто совершил ритуал, – его приказы предельно ясны. Уничтожить реликвию. Они будут продолжать попытки, пока не добьются успеха или пока их самих не уничтожат.

– А одержимые солдаты… Он мог приказать духам сделать что-то, но не отдавал им распоряжений вселяться в людей. Только если он не запретил это напрямую.

– Да, именно. Чтобы ритуалы шли по плану, необходимо четко обозначать их границы. Даже знатоки время от времени совершают ужасные ошибки, и как бы он ни был умен, священник – не знаток. Любой, кто сейчас пытается использовать Старую Магию, будет работать с ограниченными ресурсами – вырванными страницами, наполовину сгоревшими рукописями.

Я все еще думала о тех, первых, одержимых солдатах. Что, если они пали жертвой более ранней попытки Леандра овладеть Старой Магией? Я спрашивала себя, сколько людей тогда погибло. Выжил ли кто-нибудь из солдат…

– Откуда ты знаешь?

– Я был там, – ответил Восставший. – Я видел, как они горят.

По моему телу пробежала дрожь. Но его ответ не должен был стать неожиданностью. Восставший был древним; несомненно, его сила уже использовалась для борьбы со Старой Магией.

– Это все равно не объясняет, чего он хочет.

– Что ты знаешь о нем? Думай, монашка.

Я перебрала в памяти воспоминания. Первое, что бросилось в глаза, это выражение отвращения на его лице, когда я сказала ему, что хочу стать монахиней.

«Зачем тебе это вообще нужно?»

А потом, в повозке, когда я продолжила упорствовать: «Думаю, возможно, ты не знаешь, чего хочешь».

– Он хочет власти, – медленно сказала я. – Это настолько важно для него, что он не понимает, как другие люди могут этого не хотеть.

– Продолжай.

Я подумала о том, как Божественная смотрела на него. С нежностью, с обожанием. Но он все еще был ниже нее по положению и всегда будет. Несмотря на свой юный возраст, он уже поднялся настолько высоко, насколько это было возможно в рядах Круга. Леандр завладел самой могущественной реликвией, которую мог контролировать.

– Он не может получить ничего больше с помощью Круга, – закончила я. – Если он хочет еще власти, то должен искать ее в другом месте.