Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

Том рассмеялся, снял с себя спортивку и кинул в брюнета, который ловко ее поймал. Том схватил свитер, но пальцы Билла на его спине, заставили его на минуту замереть.

- Вся в царапинах, - сказал он почти восхищенно, - а если мама увидит?

-Она уже видела, - спокойно отозвался Том, - думает, Ирма очень страстная натура.

Билл злобно фыркнул.

- Если она такая же как и ее сестричка, то в постели она полная бездарность.

- А откуда ты зна…- Том замолчал, когда его мягкий язык начал очерчивать границы израненной кожи, и она сразу покрывалась мурашками.

- Я все знаю, Том, - слишком уж угрожающе-уверенно сказал Билл и прикусил кожу на лопатке.

-Мне когда-нибудь придется тебя зажать и обрезать твои коготочки.

- И лишить меня личного холодного оружия? – почти обиженно сказал он, - лучше будем твои царапины лечить.

-Которые в дУше щипало, кстати, намного сильнее, чем задницу.

Билл улыбнулся, он почувствовал эту улыбку своей кожей.

-Значит, я все же умею быть нежным, - его рука скользнула ниже и схватила его за ягодицу, - Том, в роли пассива ты так же восхитителен, как и в активе. Даже не знаю, что мне нравится больше.

Том возбуждался. Прилично так возбуждался. Он облизал сухие горячие губы.

- Билл, я хочу тебя.

-Ммм, - брюнет лизнул его шею, - я знаю. Я тоже тебя хочу, теперь почти постоянно.

Том резко повернулся и схватил Билла за талию.

-Постоянно?

- Блин, я всегда был довольно ненасытный, но с тобой… - брюнет лизнул его губы, - да, кстати, вернемся к тому, что я хотел тебе сказать.

Том кивнул.

-Сядь на кровать.

Он удивленно вскинул брови, и сделал то, что попросил Билл. Тот нервно заправил волосы за ухо и потер пальцами лоб.

- Что такое? – Том, который уже научился читать некоторые невербальные сигналы брюнета, заволновался.

Билл посмотрел на него очень серьезно и вытащил из заднего кармана, сложенный листок бумаги. Протянув белый сверток, зажатый между пальцами, он закусил губу.

Том медленно взял листик и развернул. Сердце ускорило свой бег. Интуиция и поведение Билла говорили о том, что там находится нечто важное. Глаза пробежались по написанному черной ручкой тексту, точнее стихотворению.

-Что это? – спросил Том и поднял на брюнета широкие любопытные глаза.

-Это я сочинил.

Том приоткрыл рот от удивления и пробежался по заголовку. Через муссон.

-Билл… Это слова на мою музыку?

Брюнет неуверенно кивнул.

- Если тебе понравится. Ты прочитай.

Том уставился на листок.

(слова всеми любимой и известной песни).

«Окно закрылось навсегда,

Теперь здесь только ты и я,

Передо мной погас свечи огонь,

Я бесконечность уже жду,

Когда же я тебя найду.

И снова тучи следуют за мной.


Вместе через муссон,

За вечностью дней,

За гранью миров,

До последних дождей.

Вместе с мечтой,

И если нет сил,

Я думаю о том, что ты один,

Но вместе убежим мы далеко,

Нас не удержит больше нечего.

Через муссон,

Только вдвоём.


Мерцает месяц надо мной,

А только что он был с тобой,

И он сдержал все обещания.

Я знаю что к тебе приду,

Я всё равно тебя найду,

Я верю, будем вместе ты и я.


Вместе через муссон,

За вечностью дней,

За гранью миров.


До последних дождей,

Вместе с мечтой.

И если нет сил,

Я думаю, о том, что ты один,

Но вместе убежим мы далеко,

Нас не удержит больше нечего.

Через муссон.

(с)».

Том перечитал слова несколько раз. И с каждой строчкой его накрывала все большая эйфория. Эти стихи… стихи его Билла, о его чувствах, про них, об их отношениях…

-Ну как? – Билл прервал затянувшуюся тишину, он стоял, уперев руки в бока, с вызовом подняв бровь.

-Когда… - голос охрип и Том кашлянул, - когда ты его написал?

-На той неделе.

-Малыш, у меня нет слов.

Билл фыркнул.

-Да перестань, это же не великая классическая поэзия. Все довольно банально и избито…

-Это идеально. Для моей музыки, для твоего голоса. Эти слова, они же…

-О нас, - сказал за него Билл и сел на пол у его ног.

- О нас, - повторил Том и улыбнулся.

- Я никогда не думал, что смогу вернуться к этому. Но… блин, я написал их меньше чем за час. Зашел домой, после того как ты меня привез из пригорода от клиента, просто взял ручку и все. Это так странно… - брюнет мотнул головой.

-Билл, то, что произошло вчера на вечеринке…Твой голос, я даже не знаю, как мне описать, что я чувствую когда слышу, как ты поешь. Ты сам-то понимаешь, насколько талантлив?

Брюнет скривился.

- Йорг ненавидит, когда я пою. Это занятие не для серьезных парней, - Билл злобно оскалился, - серьезные парни должны подставлять задницу, глотать сперму, но никак не петь, - он посмеялся над своей шуткой, и Том сжал зубы.

-Просто пообещай, что мы соединим мою музыку и твои слова и создадим нашу песню. И пусть даже ее никто не услышит, она будет только наша. Ты будешь петь для меня, это самые чудесные звуки на земле.

Билл кивнул.

-Хорошо, давай. Только ты и я через муссон к чудесной свободной жизни полной твоих сумасшедших поцелуев.

Брюнет приподнялся на коленях, обернул вокруг шеи Тома свои руки и нежно прошептал:

-Хочу их сейчас. Целуй меня, мой романтичный мачо.

Он резко дернул его тело на себя, и они вместе завалились на пол, Том приземлился сверху и впился поцелуем в смеющийся рот.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия