Читаем Неосознанное стремление (СИ) полностью

-Мам… перестань, ты смешишь меня, и у меня еще сильнее болит голова.

-Просто хочу, чтобы ты знал, я смирюсь со всем, только не делай из меня врага. А насчет мальчика, подумай, в данном случае клин клином выбивают. Сейчас Билл кажется особенным потому, что он первый парень в твоей жизни. Первый гейский опыт, так сказать… Попробуй с другими…

-Я не хочу других парней! – в сердцах сказал он.

-Тогда найди девочку…

-И девочку не хочу! Никого не хочу!

Симона кивнула, совсем не удивившись.

-Давай уедем отсюда.

Том уставил взгляд на омлет, который не вызывал аппетита, и прислушался к своим эмоциям по этому поводу. Уедет и никогда больше не увидит Билла. Никогда. Страшное слово. Но другого выбора у него нет.

-Давай.

- Хорошо. Доучишься до Рождества, закроешь четверть и уедем обратно в Берлин, а оттуда посмотрим.

Месяц. Вот и отмерен срок их возможных мимолетных встреч в школе. А нужны ли они вообще?

- Я зайду к директору в понедельник, поставлю в известность.

Том отвлеченно кивнул головой.

- Тебе все равно? – удивилась мама.

-Нам в любом случае больше не быть вместе. Радуйся.

-Том, не преувеличивай мое отрицательное отношение к этому мальчишке. Мне он не нравится только из-за того, что он изменил тебя до неузнаваемости. Его образ жизни, поведение и тараканы в голове меня волнует очень мало.

Том медленно поднялся из-за стола, открыл дверцу шкафчика и кинул на стол две фотографии.

-Что это? – удивилась Симона.

-ТЫ мне скажи, - безэмоционльным голосом сказал он и уставил изучающий взгляд на родное лицо матери.

-Это твои фотографии. Зачем ты дал мне их?

Том закусил губу.

-Мои?

-Вот эту сделал твой отец, когда мы подарили тебе машинку, вот ты радовался тогда, - Симона потрясла фото, где действительно был заснят Том, и нежно улыбнулась, - а эта…

Глубокая складка пролегла между бровями.

-Не помню у тебя этой одежды. И розовые машинки мы никогда не дарили, это ж девчачий цвет… Том…

-Что, мам? –обреченно спросил Том, по телу бегали мурашки.

- Где ты взял вот этот снимок? – взволнованно спросила Симона.

-Билл принес.

Женщина подняла на него удивленные глаза.

-Откуда у него твое фото? Это фотошоп, да?

-Это Билл. Тут ему пять. Также как и мне вот на этом фото, - с каким-то изуверским удовольствием сказал Том, - сейчас я вижу, что улыбка его, он до сих пор так улыбается, когда… счастлив, - последнее слово он произнес очень тихо, - наверное, ему подарили машинку, которую он очень хотел…

-Ты издеваешься, Том? – злобно спросила Симона и кинула ему фотки, - придумали эту шутку вместе с ним?

-Мама, ты думаешь мне до шуток, да? – серьезно начал Том, - посмотри на меня, у меня от него ни одного живого места ни снаружи, ни внутри. Я не знаю, что между нами происходит, это нельзя выразить словами, это как… черт, не изобрело еще человечество такие слова. И эти фотографии еще одно доказательство, что это безумие. Объясни мне своим рациональным умом, как может быть, что в пять лет я стопроцентно подходил на другого человека, который находился в несколько тысяч километров от меня? Кто он, мама? Что за шутки со мной играет тот, кто прописывает наши судьбы?

Симона взяла в руки фотографии, поднесла их очень близко к лицу и присмотрелась.

-Том, я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Я ни черта не понимаю…

-Мам, ты ничего от меня не скрываешь, а?

Женщина вздрогнула.

-Ты с ума сошел? Думаешь… он твой брат?

Том закрыл глаза ладонями, щеки покраснели от смущения, глаза матери смотрели на него не только как на ненормально, но и как на извращенца.

- А что мне еще думать, когда видишь такое? Мы родились в один день, в одном городе…

Симона нервно рассмеялась.

-То есть я не заметила, как родила двоих, да? А потом так просто отказалась от родного сына?

-Откуда мне знать!

- Том, все это просто совпадения…

-Не слишком ли их много?

-Я двадцать лет в журналистике, поверь, вся жизнь соткана из совпадения. Их намного больше, чем ты думаешь.

-Но мы на одно лицо!

-Все дети похожи. Вы просто сильнее, чем другие, но это…

-Успокаиваешь себя, да?

Симона рвано выдохнула.

-Да. Я не менее обескуражена, чем ты…

-А ведь ты сказала, что первое замеченное тобой, когда он к нам приходил, это наша схожесть.

В глазах Симоны промелькнул страх.

-А это он еще был накрашен. Когда он без косметики… мы похожи еще сильнее.

Тома вдруг осенило, и он вытащил сотовый из кармана. Нажав пару кнопок, он открыл их совместное фото, и специально избегая взглядов на него, протянул матери. Смотреть на этот снимок сейчас было для него равносильно ожогу раскаленным утюгом.

-О, Господи, Том, - ошеломленно выдохнула она, не отрывая взгляда от экрана его телефона, - вы…

-Что? – спросил он и нервно сглотнул. Пальцы выбивали дробь по стакану с кофе.

-Вы кажетесь такими счастливыми…

У Тома опять защипало глаза, и он до боли закусил губу. Симона хмурилась, изучая фотографию.

-Ну что скажешь? Только честно! Больнее мне уже все равно не будет.

-Вы оба очень красивые, как будто созданы друг для друга…

А вот это Том не ожидал, он вскинул на маму загнанный взгляд полный отчаяния. Не надо… нет сил слушать подобное.


Женщина встала и подошла к кофеварке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия