Непобедимый эллин

Довольно потирая руки, царь тут же распорядился о начале погребальной церемонии. Вызвал в Феры знаменитых одноруких арфистов - виртуозов, сорок шутов из Фиванского цирка, заказал много цветов, вина и, конечно же, эфиопов с дрессированными медведями-жонглёрами. Сразу было видно, что очень серьёзно отнёсся царь к героическому поступку своей супруги.

- Я вечно буду скорбеть о тебе, дорогая! - пафосно восклицал Адмет, обнимая Алкестиду за хрупкие плечи и при этом зорко следя за слугами, развешивающими по стенам дворца яркие праздничные ленточки.

И вот как раз в этот драматический момент к царю Фер заявился великий сын Зевса, который, понятное дело, всё тут же испортил.

***

Слуги уже приготовились нести пока ещё живую Алкестиду к её наскоро возведённой из плохо отёсанных досок гробнице, как в город Феры прибыл Геракл, здорово развеселивший добропорядочных граждан, пришедших поглазеть на диковинную погребальную церемонию жены царя Адмета, прослывшего в простом народе большим оригиналом.

Развеселили граждан довольно своеобразные «кони», на которых величественно въезжал в город знаменитый сын Зевса и его личный (верный!) хронист. Правда смеяться в голос никто не смел зная не понаслышке о буйном нраве великого героя.

- А ведь тихонько хихикают, сволочи, - презрительно бросил сын Зевса. - Если бы не наше твёрдое намерение поучаствовать в славном пиру, я бы им тогда показал геродотову мать во всей её разрушительной красе.

У дворца могучего героя уже поджидал сам царь.

- О, мой милый друг! – радостно воскликнул Адмет. – Какая честь для нас встречать знаменитого сына Эгидодержавного Зевса!

- А что это я видел у вас в переулке похоронную процессию? - с ходу спросил Геракл. – У тебя кто-то умер?

- Да нет, - рассмеялся царь. – Это всё фигня! Не бери в голову! Лучше развлекайся на пиру, который я немедленно устрою в твою честь.

- Пир, это хорошо! – величественно кивнул могучий герой, стараясь не выказывать своего волнения по поводу предстоящей пьянки.

Ведь очень скоро, неимоверно скоро, немыслимо скоро, они с Софоклюсом попробуют чудесное царское вино.

Как и было обещано, начался пир.

- Ешьте, пейте, дорогие друзья! – щедро предлагал Адмет. – Ну а я присоединюсь к вам несколько позже. У меня тут… небольшие дела, сущие пустяки. В общем-то… как только их решу, я полностью ваш!

И покинув дворец, царь помчался догонять погребальную процессию. При этом Амет очень сильно рассчитывал, что грозный бог смерти Танат не заставит себя ждать целые сутки, как это случилось в прошлый раз, когда надумала помирать троюродная бабушка царя Агапия.

Беззаботно пировали Геракл с Софоклюсом во дворце мерзавца Адмета. В венках из плюща знаменитые эллины устроили настоящую грандиозную пьянку с шутками прибаутками, пением, азартной стрельбой из лука по прислуживающим на пиру эфиопам, дружеским мордобитием и ещё со многими не менее приятными, но сатирски весёлыми вещами.

- Геракл, расскажи о подвигах, расскажи о подвигах! – хлопая в ладоши подхватили гости, после того как могучий герой в пятнадцатый раз исполнил хриплым голосом на бис свою знаменитую лирическую песню «Птичка-королёк!».

Встав с атласных подушек, сын Зевса торжественно произнёс:

- Как же я могу рассказать вам о своих великолепных подвигах, когда они ещё не завершены до конца?!!

- По-жа-луй-ста! – скандировали гости. – По-жа-луй-ста-а-а-а…

- Хорошо! – Геракл величественно кивнул и, наклонившись к Софоклюсу, тихо прошептал. – Будешь моим суфлёром.

- Буду твоим чем? Суфле?!! – испугался пьяный историк, полагая, что от вина у сына Зевса внезапно проснулись тщательно скрываемые каннибальские наклонности.

- Суфлёром, идиот, - побагровел Геракл, - будешь мне подсказывать.

И снова выпрямившись, могучий герой объявил:

- Поведаю я вам, дорогие гости, о самом первом моём подвиге. О битве с немейским львом!

- О-о-о-о… - одобрительно загудели пирующие.

- Не шкура ли этого чудовища надета сейчас на ваше прекрасное тело? – хлопая длинными ресницами, кокетливо поинтересовалась роскошная смуглокожая красавица, томно отпив из золотого кубка маленький глоток вина.

- Нет-нет, что вы, - обаятельно рассмеялся сын Зевса. – Это шкура немейского льва в детстве. Его же шкуру в зрелом возрасте я подарил моему отцу Зевсу укрывать пол огромного тронного зала…

- О-о-о-о… - снова восхищённо загомонили пирующие, а смуглокожая красотка многозначительно облизала красным язычком пухлые порочные губы.

От разыгравшихся эротических фантазий Геракла слегка затрясло.

- Но, к сожалению… - поспешно добавил могучий герой, - шкура убитого мною взрослого немейского льва оказалась больше, чем пол тронного зала Олимпа и её пришлось слегка подрезать…

- Но как же ты его убил? – закричали гости. – Расскажи нам, Геракл.

- Кого убил?!! – растерялся герой, вдруг очень не к месту вспомнив несчастного учителя музыки Лина.

- Немейского льва!

- Как же я его убил? - сын Зевса задумчиво нахмурил брови, незаметно пиная коленом кемарящего Софоклюса.

Историк быстро очнулся и злым шепотом процедил:

- Загонял его до смерти.