Непокаянный (СИ)

Обряд венчания стал для Дональда переживанием почти мистическим. Рано потерявшую родителей Ханну вёл по церковному залу её высокий седоволосый дядя, и она — в скромном прямом белом платье — казалась хрупким ангелом рядом с ним. Взволнованный Дон на минуту словно потерял связь с реальностью, для него не существовало никого и ничего вокруг, только он и его прекрасная невеста, повторяющие слова супружеской клятвы и внимающие благословению, доносящемуся, по ощущениям, практически с небес. «Что Бог соединил, человек да не разлучает» — священный завет, звучавший для тысяч влюблённых пар в прошлом, наполнил его сердце ликованием. Казалось, никому и ничему теперь не под силу помешать им любить друг друга всегда, и в земной жизни, и даже в грядущей жизни небесной. «Медовый месяц» у Скриппсов продолжался несколько лет, что Дон всегда считал признаком того, что они действительно были созданы друг для друга. Когда именно и почему что-то начало меняться — он не может сейчас вспомнить, да, если честно, и не хочет. Выходя из церкви в обнимку с женой и ведя за руку дочь (сына ведёт Ханна), он возносит благодарность Богу за все, что имеет в жизни, за подаренный ему второй шанс — и надеется, что теперь у них в семье всё наладится.

Он бы только хотел ещё надеяться, что и все его друзья смогут быть однажды не менее счастливы. Может, это будет выглядеть не так, как у него, но как-то, как будет нужно именно им.

========== ЧАСТЬ 4 ==========

К сожалению, семейная идиллия продолжается не слишком долго. Довольно скоро Дональд начинает замечать, что Ханна снова пытается провоцировать в нём раздражение. И она опять не осознаёт этого, так что просить её перестать довольно затруднительно. Он бы подумал, что это действительно не провокация, но она так заметно ждёт его реакции, что даже странно, как она сама не замечает. Впрочем, Дональд верит, что она не замечает. Он достаточно интересовался психологией, чтобы знать, что это возможно. Только что с этим делать, он до сих пор не очень понимает.

Они обсуждают день рождения Генри, и Ханна опять высмеивает все до одного предложения Дона. Он не выдерживает.

— Зачем ты вообще спрашиваешь моё мнение? Ты его ни в грош не ставишь, может не надо спрашивать меня тогда?

— Ты что, опять не хочешь поучаствовать? — взвивается она.

— Да я хочу, пойми! Хочу помочь тебе в исполнении чего угодно, что нравится тебе. Я уверен, что Генри будет рад в любом случае. Но, может, хватит уже высмеивать каждое моё слово и пора перейти к конструктивным действиям?

— Это я-то тебя высмеиваю? Да это ты издеваешься надо мной! Предложил подарить ему эту «волшебную» метлу*!

— Но он был бы рад…

— Да ты знаешь, сколько детей уже угробились, попытавшись вылететь на такой из окна? Ты думаешь, он бы не попытался?

— Нет, я не знал, но я думаю, что он умнее всё-таки…

— Я уже сомневаюсь, что ты умнее.

Конечно же, это сказано в перепалке. Конечно же, это сказано сгоряча. Но у Дона нервы всё-таки сдают.

— Мне надоел этот язвительный тон, Ханна! Почему ничего, абсолютно ничего, что я делаю, не оказывается достаточно, чтобы получить от тебя элементарное уважение, которое вообще-то положено каждому человеческому существу, по умолчанию?! Я уже давно живу не для себя, а только для тебя и детей, терплю твою холодность и пренебрежение ко мне и моим друзьям — и ты банальным вежливым тоном не хочешь со мной говорить? У меня опускаются руки и не хочется делать вообще ничего!

— А что ты делаешь? Что ты делаешь-то, кроме того, что я тебе поручить потружусь? Торчишь на работе сутками и валяешься на диване дома. У тебя вообще друзья есть, кроме этого твоего Дейкина? Есть у тебя занятия, кроме этой твоей безнадёжной «книги»? Такое амёбообразное существо, я бы в жизни не подумала, что ты таким станешь.

— Ну знаешь, про книгу могла бы и помолчать. Сколько уже я о ней даже не заикаюсь, но ты всё равно меня ей попрекаешь при каждом удобном случае.

— А я молчала. Молчала! Но сколько можно всё это терпеть? Я знаю свою цель на работе, я знаю уровень порядка, который мне нужен в доме, я знаю, что буду обсуждать с подругами в субботу и какой день рождения устроить нашему сыну! А что знаешь ты? Я кручусь, как белка в колесе, чтобы это всё успевать, и опять без малейшей поддержки с твоей стороны!

Ну вот это уже просто ложь. Быть может, Ханна снова «контрпродуктивна» и говорит не подумав, но она же взрослая женщина, в конце концов! В тридцать пять пора бы уже осознаннее вести себя и не идти на поводу у каждого иррационального страха так откровенно! Неужели же Ханна не видит, как много внимания и сил он отдаёт детям? Неужели она считает, что это не стоит и ломаного гроша? Ну, посмотрим.

— Ну что ж. Если ты совсем не замечаешь мою поддержку, думаю, ты не заметишь и её отсутствие. Имей в виду, завтра у меня снова много работы, так что буду «торчать» там опять допоздна. К ужину не жди.

— Quod erat demonstrandum.** Разогреешь себе сам.

— Договорились.