Непредсказуемый граф

– Не хотите ли стаканчик шерри? – спросил Линдси, прервав ее размышления.

– Нет, спасибо.

Он подошел к ней и, встав рядом, устремил взгляд на ту же картину.

– Это бесценный оригинал. Мой отец коллекционировал картины, но не ради художественной ценности, а как полезную инвестицию капитала. Он был вполне последователен в отношении как к своим картинам, так и ко мне. И произведения искусства, и наследник являлись его собственностью, имеющей самое прагматичное назначение. Радости ни то, ни другое ему не доставляло.

– Жаль, что он не видел тех явных достоинств, которые так ясно вижу я.

Линдси удивленно приподнял бровь, и Кэролайн не оставила этот жест незамеченным.

– Нет нужды мне льстить. Я знаю, чего стою. Мой отец оставил мне то еще наследство. Он сделал меня таким, каким я стою сейчас перед вами: слишком осторожным, чтобы увлечься всерьез или чтобы безоглядно довериться.

– Это не так, Джонатан.

Линдси сделал глубокий вдох, и Кэролайн, решив, что он собирается с духом, терпеливо ждала ответа. Но так и не дождалась.

– Так вы решили вечно носить эту маску пресыщенного, ко всему безразличного прожигателя жизни? Для чего? Чтобы всех запутать?

– Скорее для того, чтобы отвлечь, – быстро ответил он и, глядя ей прямо в глаза, совсем другим доном добавил: – Я никогда не сделаю вам ничего плохого, Кэролайн.

Пришел черед удивиться и ей. Не столько его словам, сколько той искренней убежденности, которую он в них вложил.

– Я знаю, – тихо сказала она.

Время замерло. Его взгляд застыл на ее губах. Сердце, как птица, трепетало в ее груди. Кэролайн ждала, боясь дышать. Сейчас не было места ни притворству, ни кокетству, ни игре. Веки его, опушенные такими темными, густыми ресницами, отяжелели, как отяжелел от желания и сам взгляд. Уста их молчали, пока диалог вели сердца. Или, может, души.

Она играла с огнем. Даже один тлеющий уголек желания может быть смертельно опасен. Одна искра – и возгорится адское пламя.

И как им вдвоем не погибнуть?

Глава 21

Эмоции нахлынули неожиданно. Линдси ни о чем не раздумывал – думать не было надобности. Он знал, что делать. Он прижался губами к ее губам, одним движением поднял ее, подхватил на руки и понес на маленький диван в углу комнаты. В тот момент, когда его губы коснулись ее губ, он услышал ее вздох. Кажется, вздох облегчения. Линдси нес ее, прижимая к себе. Платье лесной феи, состоящее из многочисленных слоев тончайшей органзы, не мешало ему ощущать ее тело так, словно на ней вообще ничего не было.

«Моя, моя», – колокольным звоном звучало в его голове. Он готов был зацеловать ее до беспамятства, чтобы только она даже мыслями своими не принадлежала никому, кроме него.

Запах орхидей кружил ему голову. Линдси опустил ее на пухлые подушки, прервав поцелуй, но не прерывая зрительного контакта. В ее глазах, почти по-детски доверчивых, он увидел ожидание волшебства. И предчувствие наслаждения. Он не мог обмануть ее ожиданий. И, когда она чуть дрожащей рукой коснулась его груди, Линдси, закрыв глаза, сжал волю в кулак. Он не мог позволить себе утратить контроль над ситуацией. Он обещал, что не причинит ей вреда. Кэролайн должна остаться девственницей.

Так с чего же начать? Линдси хотел ее всю, так что начать можно было с любого места.

Кэролайн боязливо провела ладонью по его груди, просунув руку под сюртук. Судя по ее неуверенности, он первый мужчина, которого она осмелилась приласкать. Мысль о том, что он, как бы там ни было с ними потом, останется для нее первым, наполнила его гордостью. Линдси мысленно отчитал себя за тщеславие, но радость от сознания того, что Кэролайн выбрала именно его, никуда не делась. Желание переполняло его, и он видел и чувствовал, что это взаимно. Он был достаточно опытен и искушен в искусстве любви, чтобы подарить ей наслаждение. И пусть при этом ему придется пойти на кое-какие жертвы – Кэролайн того стоила.

* * *

Кэролайн закрыла глаза и вся словно растеклась на подушках в ожидании его ласк. Для неловкости или стыда в ее душе уже не осталось места. Бездумное, безумное желание всецело овладело ею, еще когда он нес ее на диван, или даже еще раньше: когда он прижался губами к ее подставленным для поцелуя губам. Запрокинув голову, Кэролайн млела под его ласками и, кажется, уже перестала задаваться вопросом о том, что может ему позволить делать с собой, а что нет. Ради того наслаждения, что дарил ей Линдси, она без сожаления готова была расстаться и со своей репутацией, и с надеждами устроить будущее.

Время от времени туман в голове немного рассеивался, и тогда сквозь пелену проступали неудобные вопросы. Что будет с ней завтра? Какие он имеет на нее виды?

Но зов плоти оказался сильнее увещеваний рассудка.

– Джонатан, – прошептала Кэролайн, требуя от него большего, чем он, кажется, собирался ей дать. Решив, что слова не помогут, она попыталась развязать его шейный платок. На нем было слишком много одежды.

Линдси прикрыл ее руку своей, остановив попытки.

– Я превзошел самого себя в сдержанности, любовь моя, – сказал он. – Но всему есть пределы.