Непредсказуемый граф

– Попроси Миллса подождать в моем кабинете, Хобс, – недовольно пробурчал Линдси. Вообще-то он никак не ожидал от Миллса такой расторопности. Неужели вопрос с «Мортой» уже решен? Вот нежданная удача!

– Лорда Миллса здесь нет, милорд.

– Тогда кто ко мне пожаловал?

– К вам леди, милорд. Она не пожелала назвать свое имя.

– Леди? – переспросил Линдси. Леди Дженкин? Откуда она взялась на его голову? Если это она, пусть катится отсюда ко всем чертям!

– Она настаивала, милорд. Она сказала, что речь идет о чем-то чрезвычайно важном, и я ей поверил, милорд. Ее била дрожь. Я не мог ее выгнать.

– Понятно.

– Она ждет в серебряной гостиной, милорд.

– Спасибо, Хобс.

– Распорядиться насчет закусок?

– Нет, в этом нет необходимости. Какое бы дело ни привело ее ко мне, оно разрешится быстро. Закрой дом и иди спать. Я сам провожу гостью.

Линдси быстрым шагом направился в гостиную. Не слишком ли много неприятных сюрпризов преподносит ему жизнь?

– Под каким бы предлогом вы ни проникли в мой дом, я требую, чтобы вы немедленно ушли, – заявил Линдси, открывая дверь в гостиную. И, переступив порог, увидел совсем не леди Дженкин. – Кэролайн? – не веря своим глазам, произнес он.

– Добрый вечер, Джонатан.

Линдси не знал, что сказать. Ему было неловко перед ней за свою нелепую ошибку. Он был рад этой встрече – слов нет, но почему-то, когда небеса послали ему ту, о которой он так много думал, Линдси с новой силой почувствовал исходящую от нее угрозу. Пусть его жизнь и была лишена ярких красок и бурных переживаний, перемены страшили; в этом мире за все нужно платить: за душевный взлет мы расплачиваемся упадком духа, за возвышение – падением, за кажущееся величие – унижением и стыдом.

– Вы хотите, чтобы я ушла? – спросила Кэролайн, не двигаясь с места.

– Нет, не хочу, – ответил Линдси, все еще собираясь с духом. – Я неверно понял своего дворецкого. Вы хотите что-нибудь выпить? У меня есть вино или херес, если бренди слишком крепок для вас.

– Спасибо, не надо, – покачала головой Кэролайн. Несколько непокорных завитков выбились из ее прически и, словно пружинки, покачивались возле уха.

У него руки чесались поправить ей прическу, заправить эти завитки за уши и, взяв в ладони ее лицо, покрыть поцелуями. Его взгляд упал на ее бархатный плащ на спинке стула.

– Только не говорите, что вы приехали сюда одна, без сопровождения.

– Если вас это успокоит, моя горничная ждет на кухне. Ее там, кажется, сейчас поят чаем с печеньем.

Судя по голосу, возмущение боролось в ней с сожалением. Линдси решил, что должен действовать с особой осмотрительностью, хотя какая из этих двух эмоций в ней возобладает, сказать было трудно.

– Я не сержусь на вас, – осторожно произнес он.

– Я оставила родителям записку, чтобы они не волновались. Они теперь думают, что я у Луизы. Я написала, чтобы меня не ждали, поскольку вернусь я поздно.

Линдси словно боялся к ней приблизиться. С расстояния в несколько шагов он любовался ею. Кэролайн была очень красива – именно такой он и представлял ее совсем недавно, когда ехал в кебе домой. На ней было темно-синее шелковое платье со скромным вырезом, но этот фасон придавал ей соблазнительности, поскольку будил воображение, заставляя представлять то, что скрыто.

– Я не ожидал вас тут увидеть.

– Разумеется, не ожидали. Вы ясно дали понять, что не желаете меня видеть. – В ее голосе послышались стальные нотки, и она посмотрела на него как бы немного свысока. Кэролайн злилась, и как же хороша она была в этом своем праведном гневе! – Можете быть уверены, я бы никогда не оказалась здесь, если бы не крайняя необходимость.

Эти стальные нотки и горделивые интонации не очень вязались с подрагивающими губами.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Линдси. Он бы предпочел, чтобы Кэролайн прямо назвала причину своего приезда, но у него хватало ума не давить.

– Я, наверное, сошла с ума, решив обратиться к вам, зная, что вы не…

– Кэролайн…

– Впрочем, это не имеет значения. – Она в нерешительности замолчала. – Мне все равно больше не к кому идти. Мои тетя и дядя не должны об этом узнать. Ни при каких обстоятельствах. Они придут в ужас. И мы подвергнемся остракизму. – Кэролайн зажмурилась, открыла глаза и выпалила: – Моя семья… Мой отец в беде.

Возможно, его первое предположение было верным, и лорд Дерби отправился продавать картину в Севен-Дайелс потому, что ему срочно понадобились деньги. Увы, если Кэролайн приехала просить денег, он ничем не сможет помочь, потому что у него самого их нет.

– Чем я могу помочь? – спросил Линдси и шагнул к ней. Теперь он мог рассмотреть ее глаза и блестящие в них слезы.

– Я помню, леди Хенли говорила, будто вы интересуетесь искусством. Она сказала, что вы ищите одну картину, и я решила, что вы можете мне помочь.

– Каким образом? – Линдси очень хотел обнять ее, успокоить, но не был уверен в том, что Кэролайн захочет, чтобы он ее успокаивал. – Вы должны мне все разъяснить, любовь моя. Обещаю – я сделаю все, что в моих силах, чтобы решить вашу проблему.