Непрекрасная Элена

— Добрый вечер, — ровным, приятным и довольно низким голосом сообщил гость. Говорил он исключительно чисто на слави в её Пуш-версии. — Мое решение о вступлении в контакт не носит логически выверенного характера. Прошу учесть, после первичного анализа коммуникации, выраженной в краткой серии вопросов, я, возможно, удалюсь. Тогда наша встреча не будет иметь перспектив и последствий.

— И сей гость на уши жестоко давит, — вроде бы огорчился дед, хотя глаза его азартно блеснули. — Однако ж помолчу, дождусь трансляту-то.

Слово «перевод» в намеренно искаженном варианте произношения дед выучил от меня и полагал забавным. А решение деда помолчать было очень разумным, как и вся его раздумчивая речь прямо теперь. Дед Слав дал мне время собраться — и затем обеспечил толчок к активному принятию происходящего. Я дослушала уютное бормотание, и меня прямо-таки вышвырнуло из тумана недоумения — в активную готовность общаться. Пульс пятьдесят, растёт… я делаюсь бодрее и пьянее.

— Гм… я тоже могу задавать вопросы? — ну я же сказала, пьянее. Потому и не упускаю редкий случай.

— Допускаю взаимообразность, — гость сложился в сидячее положение. — Не возражаете против улучшенного освещения?

— Нет.

Три раза нет! Без света я, спец по анатомии, в упор не знаю, куда у него гнутся колени. У него не то число суставов и не то их расположение. Что он подогнул, выпятив назад? Что поджал под… гм… зад? А, пока не важно. Если он не сгинет, я ещё разберусь. Пока я хочу, чтоб не сгинул! Собственно, как раз над этим работаю. Кстати: мне не страшно. Был бы гость злыдень, он бы не взял Кузину гремелку. Логики в этой мысли нет, но внутри я не сомневаюсь: злыдень представился бы как-то иначе. Или солиднее, или доверительнее. У меня есть образец отпетого мерзавца — Ларкс. Можно себе представить Ларкса со щенячьей погремушкой в руке? То-то и оно.

Гость положил букет, вздел щупальца, и их кончики быстро накалились до золотистого свечения. Теперь вижу: кожа у него… ладно, пусть называется кожей, так проще — так вот, кожа натурального оттенка. Имитирует летний загар, ровный по всему фону. На губах тот же тон. Хотя у него не губы, просто щель рта. Зубов вроде — нет.

— Алекс. Это самоназвание. Ваше имя Элена или же Елена? Мне крайне важно уточнить звучание.

— Элена, Эли. Прям сейчас сообразила: понятия не имею, кто дал мне имя. Точно не моя суррогатная мать. Кроп! Я дура, имя — не совпадение… В городе кто-то знал, кто я. Не просто чья дочь, а то, другое… Стоп. Простите, я задумалась вслух, всё это пока не важно. Продолжайте.

— Не возражаете простив геномного экспресс-анализа? — Алекс дождался ответного кивка и пояснил, обнимая правой ладонью мое запястье: — Я вовлечён в логически необъяснимое резонансное явление. Имею ложное ощущение относительно знакомства с вами в прошлом, и это при внешнем подобии, необъективно мною оцениваемом ниже семидесяти двух процентов. Добавлю, у вас иной тембр голоса, весьма неблизкий тип характера. Ваши параметры работы мозга превышают хранимые в моей памяти… Но генная карта явно родственная. Поясню: очень давно в понимании людей я был знаком с Марией. Её покойную сестру звали Елена. Допустимо и фонетически близко произношение Элена, но таковое не использовалось.

— С ума сойти, сколько ж вам лет, Алекс? — я проглотила недоумение и заверещала, отрицательно мотая головой. — Не-не-не! Пустой вопрос. Стоп. Снять вопрос! Вот что хочу знать: должна быть причина появления, — я задохнулась, сглотнула и продолжила спокойнее: — Уф… Вопрос. Должна быть причина вашего появления поздно вечером, с Кузиной погремушкой. Вы спешили? То есть нет, не так…

— Вы логичны. Вы легко принимаете новое. Ответ: в настоящее время я наблюдаю два процесса, сходных по начальному сценарию. При этом порядок событий и тем более их последствия при развитии разнятся всё более. В вашем процессе исхода из города первичный кризис был преодолен стремительно, дальнейшее движение событий стало позитивным, хотя бы в краткосрочном горизонте. Второй процесс исхода обрёл иное течение, хотя прилагались усилия, чтобы воспрепятствовать негативу. По новейшим оценкам, кризис во втором наблюдаемом процессе наступит в ближайшие часы. Вероятность позитивного его разрешения не превышает…

Глаза у Алекса — стеклянные, буквально. Никакого выражения. Только зрачок пульсирует. Он не живой, этот зрачок. Он — устройство. Я уверена в своих скороспелых выводах, но мне ничуть не страшно… Занятно наблюдать повадки и мимику людей в наложении на такую внешность. Желая прервать свою слишком длинную мысль Алекс сморгнул и затем замолчал. Замер в нечеловеческой неподвижности. Даже огоньки на щупальцах поблекли. Снова разгорелись. Глаза открылись.