Непрекрасная Элена

— Деда, они теперь украдут тебя, даже если ты против, — хихикнула я. В два движения прогнала ладонями улыбку с лица. — Это важно! Они до сих пор пели только для охоты и боя. Еще про победу и немножко — чтобы лечить. Мы можем полностью изменить их взгляд на мир. Это потрясающе! Цивилизация, созданная гением Шопена, Моцартом и всеми-всеми остальными, кого ты выберешь.

— Ты безнадежная идеалистка, — рассмеялся дед. Вздохнул и добавил: — Старые и малые… я тоже безнадежный. Может, я впал в детство, но ведь готов поверить в эдакую глупость.

Я встала и торжественно передала деду с рук на руки дарёную Алексом прямоугольную пластинку с музыкой. Валга проследила и осталась довольна. Я бесцеремонно дотронулась до её хвоста, намотанного на руку деда. Показала второй рукой на ворота и стала думать ярко, в красках, как эти дурацкие ворота разлетаются мелкой колючей щепой. Валга благосклонно усмехнулась. У неё так внятно и по-человечьи читаются эмоции!

Белоснежная владычица болот встала, сделала несколько шагов, чтобы мы оказались за спиной. Шире и удобнее утвердила передние лапы. Опустила голову, настраивая своё уникальное горло. Чуть рыкнула — и от леса мигом примчались пятеро крупных зверей, наверняка личная охрана. Встали по бокам. Задышали, заныли, пульсируя голосами. Принцесса ждала — или настраивалась? Затем глубоко, длинно вдохнула… звука на её выдохе я почти не разобрала. Уши заложило, в голову словно кол вбили — от макушки до затылка…

Ворота дрогнули, пошли какой-то рябью. Сделались нерезкими… потемнели.

— И что, и всё? — разочаровалась я, массируя лоб и уши. — Уй-йй… йях!

Порыв ветерка коснулся ворот, они поплыли облаком плотной пыли… и постепенно осели наземь. Шлёп, дзинь… — попадали гвозди и прочие скрепы. Только петли остались сиротливо висеть на прежних местах.

В опустевшем проеме входа в город замерли с перекошенными рожами и распахнутыми ртами стражи. Пять человек. Все вдруг ощутили себя голыми… Все сгоряча выдохнули нечто вроде: «Ох-ты-ё-же-ж!»… Ну и кашляли они на выдохе! Спасибо хоть, стояли при запорном механизме без оружия. Могли бы нечаянно пальнуть в белый свет — от избытка впечатлений или просто из-за чихательного спазма.

Принцесса отвернулась от потрясенного города и хозяйски-покровительственно глянула на деду Пётру. Значит, перед ним рисовалась, для него показала голос во всей красе. Деда кивнул — мол, одобряю, никто не пострадал.

— С тех пор, как тебя выгнали, Леночка, я недолюбливал наши ворота, — сообщил деда, чуть привыкнув к виду пустой арки входа в город. — Лена, а где обитают… наши разумные коллеги?

— На болоте.

— А я выживу там? Зима скоро.

— Они заботливые. Лесники помогут… Иммунный статус вполне годный, и я еще чуток подкручу. К тому же валги звуком много чего могут. Обеззараживание, прочее разное. Постепенно разберетесь.

— То есть ты наконец признала и приняла, что многое можешь, — улыбнулся деда. — Значит, в город не вернешься.

— Обо мне все что ли… в курсе? И давно?

— Я вообще-то от рождения был твой личный врач. В три годика, научившись говорить, ты и залепетала «деда Пётра»… Не помнишь?

— Н-нет… То есть да, если так зову до сих пор. Надо же!

— Когда тебе было пять, меня отстранили за искажение отчетов и уклонение от программы тестов. Кто еще знает подробности? Третий хранитель был ассистентом при вскрытии той партии генного материала, прежний первый хранитель затеял кутерьму. Никто не понимал, что именно из тебя вырастет. Подозревали, что оборотень. Согласно закрытым записям прежнего эксперимента, дети той Марии были оборотни. Безумные и неуправляемые. А дети Елены… если они и выжили, то вне городов. О них нам ничего не известно.

— Ладно, разберусь. Пока что надо сходить в город. Меня станут слушать?

Дед вздохнул и тихонько рассмеялся.

— Три дня назад Ларкс посватал твою сестру, никого не спросив. Дело было ночью, Юргены спешили скрыться и хотели прихватить заложницу, вот так вернее сказать. Но что-то случилось. Мари твердит, что её спас мейтар из сказки. Ларкс еще двое суток жил и говорил без умолку, признался буквально во всем. Посмертное вскрытие показало, что в его мозг непостижимым образом внедрилась травинка. Точка входа — на левом виске, внутри черепа травинка расслоилась, свилась тончайшими спиралями. — Дед отмахнулся от моих охов и вопросов. — Откуда мне знать, как такое возможно? Мне и не важно. Затронуто было много нервных центров, и все по-разному. В том числе речевой. Судя по поведению покойного, перед смертью он намучался. Но, пока Ларкс каялся, он почти не испытывал боли. А стоило ему замолчать…

Деда со значением вздохнул. Я уставилась на Кузю — единственного, я убеждена, свидетеля операции с травинкой! Кузя спрятался за маму и зарыл морду в лапы. Принцесса плотнее намотала хвост на руку деда. Если у предков не это называлось «круговая порука» — то я уже и не знаю, что еще…

— Деда, а что со мной-то? — я вернулась к допросу единственного человека в группе заговорщиков.