Непрекрасная Элена

«Рано или поздно что-то подобное происходит с каждым, у кого есть дар, — Алекс отправил мне ответ в форме сообщения, чтобы прочла, когда пожелаю. — Позже найди возможность узнать о так называемых темных ведьмах. Их способ жизни и ценностная модель — результат наложения сильного дара на слабую, ведомую и зависимую психику. Твоя реакция пока оптимальна. Однако я бы рекомендовал впредь не переводить в область эмоций всё, что связано с даром. И не жди от людей слишком многого».

— Для себя не жду. Но Май… Они все, поголовно, задолжали ему. Неужели так сложно…

— В случае со Славом учти его прошлое. Он воин. Для него фактор физической боли, тем более применительно ко взрослому мужчине, крайне незначителен.

Алекс замолчал, и снова кстати. Ну не могу я прямо теперь идти и мириться с дедом. Не могу. Я еще не решила, расскажу ли ему сказку про Маришку и уголёк.

— Кому Май потащил кипяток? — пробормотала я, встала и потопталась, размяла ноги. — Ладно, хватит ныть. Алекс, поменяй маршрут. Пойду-ка я прямиком в Пуш.

С первого шага сделалось до жути одиноко. Вспомнилось, как мы с Кузей перли через лес. Он болел, я отчаянно спешила. Эх, кто мог подумать, что из того похода вызреет светлое воспоминание? Кузя — одинец, защитник стаи, великий валг… в будущем. А меня — жалеет. У него огромное горячее сердце!

Я думала о Кузе, улыбалась, одёргивала себя и старалась быть внимательной, не стукаться об стволы и замечать хоть самые явные угрозы. Зелёная точка указателя плавала в воздухе вроде мухи. Скоро Алекс учел неприглядность ассоциаций и расстарался, переделал её под бабочку. Я заулыбалась и поговорила с самой собой и Алексом о том, как много значат мелочи. То есть дала себе понять, что почти готова помириться с дедом. Вот бы еще понять: кто у кого должен просить прощения? Я младше и дурнее. Обиженным можно с натяжкой считать только Мая, ему не нужны извинения… но никто не имеет права обижать Мая! Никто. Вообще. Вот.

— Эли, — окликнул меня тот, о ком я бубнила и сопела.

Он появился очень вежливо, у дальнего дерева, и дождался, пока я дотопаю. Поднял руку, с долей недоумения рассмотрел свою ладонь с тыльной стороны и перевернул. Вытянул вперед.

— Ну да, у людей это и называется подать руку, — кивнула я немедленно вручила ему целых две руки. — Здравствуй.

Май выслушал, наклоняя голову влево. Опять волосы растрепаны. Его, наверное, надо причесывать по сто раз в день. Пойди пойми, где он носится и какими делами занят. Тонет, горит, молнии разгоняет… Вечером я добыла для него рубаху. Я причесала его! И вот, опять лохматый, рубаха как тряпка. Дырки, лохмотья, грязь.

— Кич, — невнятно выдохнул Май.

Я обдумала. Что-то такое есть в тартаре, вроде бы «вечер». Значит, Май поздоровался в ответ на мое приветствие? Хорошо-то как. Смотрит на мои руки, что-то обдумывает. Выбрал левую, ее ладонь сверху. Старательно сложил со своей правой. Сплел пальцы. И потянул меня, потянул… не важно, куда. Хоть на край света. Лишь бы Май не сгинул.

Мы шагнули — и оказались на краю света. То есть как раз там, где костер и тень уравновешивают друг друга. Май шагнул к огню и потянул меня деловито, уверенно.

У меня защекотало в горле. Вон сидит дед Слав, я должна быть или виноватой, или настороженной, но уж точно не такой идиотски счастливой.

— Эля, ты набегалась? Отлегло? — осторожно спросил дед.

— Дед, ну почему вам всем за него ни капельки не больно? — я дернула руку Мая, усадила его и сама села рядом. Шмыгнула носом. Напоказ вообще-то. Душе спокойно, легко. — Май совсем устал. Окончательно.

— Ага. Ну да, — дед повеселел. — Так жалеть надо его, а не тебя?

— Дед Слав, ты хитрющий старик, а вовсе не добрый гриб-лесовичок, в красной шапочке сморчок. Ужас-ужас.

— Повтори, — дед резко, на ощупь, сунул кружку в сторону — любому, кто подхватит. Подался вперед. — Гриб? В шапочке?

И я сдалась. Рассказала три сказки про Маришку и лесовика, выудила из памяти обрывки стиха. Судя по выражению лица деда, удивить я умею. Почти до сердечного приступа. Закончив со сказками, я покосилась на Мая. Определённо, пока он держит меня за руку, умеет понимать мои слова, настроение и мысли. Для него история про лесовичка — самое то. Май в душе ребенок.

— Да-а, — протянул дед. — Надобно глянуть на твою сестру. Познакомишь?

— Мари очень хороший детский врач, — доверительно сообщила я. — То есть будет врач, лет через… э-ээ… пять? Я на всяком осмотре хищно ловлю пузатую мелочь, а к ней дети липнут добровольно. И рассказывают, что болит. И пьют горькое лекарство. Вот!