Непрекрасная Элена

Смерть обратила лик к семье старого Мингле и не отводит жадного взора, а это — угроза всему кочевью! Год назад сестра Сима умерла родами, люди помнят и это…

Как мог Сим не принять совет деда, как не уважить выбор отца?

— Я всего-то сказал: закон дозволяет брать двух-трех жен всякому, кто может их накормить и защитить, — негромко молвил отец. Он сидел к сыну спиной. И впервые за десять дней ссоры пробовал мирно поговорить. — Ты не отчий, чтобы менять под себя закон степи! Да ни один отчий не согласится с блажью недоросля, который идет против воли отца, деда и всех стариков кочевья!

— Я сердцем вижу свою правоту.

— Ты просто уперся! Сердцем видишь? Что за нелепица. Хоть бы для порядка спросил совета. Хоть бы…

— Мама знала. Вы знали. Все знали.

— Что знали? — устало уточнил отец. Он и теперь упрямо не вышел, чтобы проводить сына.

— У меня ваш норов. Я выбрал её давно, сразу сказал о своем выборе матушке и вам. Никто не возразил. Я выждал и спросил её сердце, после поклонился старшим в её шатре. Они долго думали и наконец дали ответ. Всё.

— Никто и теперь не против. Бери двух жен. Вторая наверняка родит мне здорового внука, — еще раз попытался отец. — Крепкая девка, её сестра растит троих. И все — мальчики!

— Сколько дней в году я бываю дома? Дел не станет меньше. Я не могу позволить кому-то усомниться в праве и положении женщины, которую я люблю. Моя жена будет жить с гордо поднятой головой, — Сим чуть помолчал… не удержался, мстительно добавил: — Будь я шатровой, завел бы, как мой уважаемый дед, трех постоянных жен и еще несколько весенних. Без скуки следил за их боями. Но я следую вашему примеру, батюшка.

Отец возмущенно фыркнул и промолчал. Еще бы! Жены деда наплодили ему два десятка девочек и, занятые склоками, смогли живыми сберечь до взрослости лишь трех. Аван, единственный наследник Мингле, был зачат в краткосрочном «весеннем» союзе, который распался из-за семейных склок, никогда не угасающих. Может, именно смутное положение «весеннего» сына и солидарная холодность законных мачех привели сердце отца к слепой, безмерной верности единственной женщине? Если так, требовать от сына чего-то иного довольно сложно…

— Пусть хотя бы погуще солит пищу. Ест мясо с кровью. Она обязана думать о будущем, — нехотя сдался отец. — О моем внуке, да. Несомненно, кто мало солит, рожает плаксивых девиц.

Сим потоптался, развернулся и кое-как поклонился отцу. Согнуть спину едва удалось. Сим снова потоптался, разыскал выход из шатра и мысленно проклял парадное одеяние. Кто придумал чудовищную человечью сбрую? Жених в такой — смешная, беспомощная игрушка. Главная потеха толпы. В седло забраться — уже подвиг… Слезть без помощи? Об этом не хочется думать. Но полный обряд — он и есть полный.

При виде друга, едва способного выпутаться из шатрового полога, Яран осел на круп, подавился травой, закричал тонко, переливисто… Посочувствовал. Без приказа лег, подставил бок. Медленно, плавно поднялся.

Из седла несгибаемый жених теперь видел небо, верхушки пик с флагами и лентами, дымники шатров… и ничего более! Яран гордо вышагивал, седок качался и бряцал украшениями. Задыхался, утянутый жестким поясом. Сглатывал и хрипел — в горло уперся хомут воротника с двуслойной вышивкой, серебряной отделкой и тиснением.

Надо привыкнуть и терпеть, — повторял себе Сим. Долго терпеть, до ночи… Хорошо хоть, Яран умен, без помощи повода и коленей знает, куда следует доставить жениха.

Шум толпы всё ближе. Густеет запах мяса, приготовляемого на углях и в котлах. Светлыми струйками утекают в небо дымы жаровен — жены Мингле жгут травы, чтобы благословить союз наследника семьи.

Сим сглотнул и подавился комком слюны. Он исправно голодал пять дней. Он очищал помыслы и тело до тошноты и озверения… И теперь он, чуть ли не впервые в жизни, готов сдаться! С каждым мгновением все сильнее хочется содрать нелепую жениховскую «сбрую», погнать скакуна во весь дух, украсть невесту… и тем спасти её и себя от кошмара ближайших дней, наполненных обрядами, клятвами и прочей нелепицей, созданной для увеселения толпы.

Ради всеобщего увеселения, стоит ли сомневаться, дед принял сторону внука в брачном споре. Великий Мингле — шатровой кочевья, на нем забота о людях. Их сейчас на главной стоянке более десяти тысяч, все устали от тусклой зимней жизни впроголодь, от скудости хороших вестей. Недавно поблизости прошел жор, пастбища уничтожены. Три охотничьих отряда вернулись с пустыми руками. Словно этого мало, в стадах проявилась опасная болезнь. Котлы полны мяса, на углях шипит лучшая мякоть, запекаются сочные ребрышки. Люди потрясены щедростью шатрового — пустил под нож личный скот без счета, вот как любит внука!

Никому не надо знать, что скот забивать едва успевают — и так мрёт. Каждый день мрёт! Праздник отвлечет людей. Сейчас не следить за запасами — лучшее решение. Холода позади, море близко.

Сим качался в седле и терпел. Пытка на три дня. Натянуть вышитый наряд, стать стержнем праздника ничего не испортить — за все эти три дня…