Непрекрасная Элена

Атаман ощутил, как валг толкает в бок и советует принять правее, идти осторожнее… переступил, споткнулся, по пояс ухнул в промоину — с плеском воды, да под хрип возмущенного Ярана, да выговаривая ругательства внятно, аж с рычанием… Но хохот заглушил всё.

Сим выбрался из воды и более не сомневался: здесь опушка. Рухнул-то он не в промоину, а в верткий ручей, именуемый Граничным и текущий на восток, к реке Мутной, к Синемошским болотам.

Еще десять шагов на холм, и затем вниз, с его гривки…

Теперь внятно видно, костры пятнают рыжиной серый туман и он, согретый огнем и смешанный с дымом, делается желтее и реже. Посреди обширной поляны, в круге света, топчется и крутится на месте всадник на роскошном скакуне. Масть лучшая — ярко-рыжая с черными полосами и пятнами. Сложение мощное, ноги без изъяна.

Скакун широкогрудый, в лучшем возрасте — сила и опыт при нем, а вот детские страхи и порывистость забыты. Вокруг скакуна, чудом уворачиваясь от копыт и зубов, белой молнией мечется… невозможно поверить! Но стоит ли сомневаться: тот самый кошмарный щенок-одинец, что кричал на старую цай-валгу и Карха. Давно, очень давно. На южных скалах, до начала большого похода через степь.

Сим всмотрелся, сощурился, поморгал… Да, он! Сам невелик, но страшен. Весь щенок-одинец — чудовищная пасть на коротких толстых лапах. Зубы непрестанно клацают, слюна так и брызжет, белый комок мышц то катится по земле, то подпрыгивает на высоту в два человечьих роста! Щенок кричит и визжит, люди — тоже! Именно ему азартно орут советы на всех, наверное, наречиях степи и леса.

— В хвост заходи!

— За храп бери!

— Закручивай, подсекай… эх!

— Голосом дави, голосом!

Атаман так увлекся зрелищем, что всаднице золотого скакуна уделил внимание в последнюю очередь. Зато, всмотревшись, сразу узнал тощую девку: на южные скалы она свалилась вместе со щенком. Невероятно! Тогда вокруг нелепой парочки вмиг началась несусветная кутерьма. Казалось — случайность. Но теперь все повторяется по другую сторону степи, да при такой толпе!

— Кузя! — верещала всадница. — Кузя! Но! Трпу! Туда! Йях! Да не туда! Кузя-а!

Атаман сел, обнял поджатые ноги и уложил подбородок на колени.

Путь завершен, все удалось.

На душе легко. А вот тело наоборот, отяжелело. Усталость копилась давно и неуклонно. Сейчас она берет свое. Тело словно вываривали в огромном котле: мясо отстало от костей, сами кости рассыпались… нет сил пошевельнуться.

Но смех в большом лагере такой звонкий! Даже боль не тяготит. Даже озноб кажется всего-то щекоткой смеха.

Сим улыбнулся и продолжил следить за белым щенком. Он даже цокал языком, отмечал удачные броски. Он не сомневался: всем интересно, сможет ли всадница хоть на шаг сдвинуть скакуна, которым на деле управляет не она, а белый щенок.

Вороной одинец пристроился рядом, плечо в плечо, и недоуменно фыркнул. Очевидно, такого поведения сородича он не понимал и не одобрял. Карх даже примерно не представлял, можно ли, нужно ли вмешаться на правах взрослого?

— Карх, что он пообещал вашей стае? — сонно пробормотал Сим. — Мы на опушке, белый недоросль тоже тут. Твое дело, получается, вот-вот решится. Понимаешь? Не надо искать никого, тебя уже ждут.

— Ырр, — негромко выдохнул Карх, и это было согласие, определенно.

Сим кивнул и продолжил смотреть. Скакун исчерпал запасы выдержки и принялся крутиться вдвое злее, теперь он кидал задом непрерывно. Копыта рубили воздух со свистом, зубы клацали, и атаман верил, что видит восемь ног и три головы сразу… и все они не успевают дотянуться, не могут наказать нахального щенка.

— Йях, — проверещала всадница и вылетела из седла, где каким-то чудом так долго держалась.

Щенок метнулся следом, успел развернуться в прыжке, показал скакуну все зубы в такой широкой улыбке, что тот врыл в землю копыта и замер, дрожа и хрипя. Отдышался, начал медленно, по шажку, отступать.

— Сдвинулся, — веско засвидетельствовал бас на певучем альраби.

— Давно стоило убрать лишку с загривка, агась, — добавили от другого костра на слави.

— Баба с воза, — прогудели на акающем северном руски из густых сумерек.

Белый валг-щенок рыкнул и замер. Склонил голову, сделал шажок назад. Скакун выждал… и дернулся вперед. Щенок сунулся влево, скакун — вправо. У костров захохотали и принялись многоголосо поздравлять друг друга со столь явным подтверждением общеизвестной истины о вреде от женщин в настоящих мужских делах.

Атаман фыркнул, улыбнулся. Он слушал и наслаждался, а вороной валг старался понять настрой спутника. Вот он отвернулся от костров, рыкнул, указал хвостом влево. Оттуда спешили люди, несли одеяла и теплое питье: прибывших наконец-то заметили.

Сим узнал в шагающем впереди прочих воине нового любимчика отца, тяжелого как мейтар и быстрого, как… пожалуй, как валг. Махнул рукой, поприветствовал… и снова уделил внимание дурачеству белого щенка.

— Мы ждали вас, отчий, — сообщил встречающий и с поклоном подал кружку крепчайшего мясного навара. Сразу поддел под спину, — Встать сможете?

— Отец тоже здесь? Что-то случилось… особенное?