Непрекрасная Элена

Вороной одинец влился в болотную стаю. Он не изменил закон, он — остаётся. Та, что выбрала его и приняла в семью, теперь наследная принцесса. Значит, чтобы выполнить просьбу стаи юга, пересечь степь и навсегда уйти с родного болота должны или старая бабушка Кузи, или его мама, или его малышка-сестра. Но бабушке идти поздно и бесполезно. Кузина мама тоже… то ли миновала свой детородный возраст, то ли не желает искать замену отцу Кузи. А отправить малышку одну: разве такое возможно?

И вот они сидят на опушке леса, стараются надышаться впрок родным воздухом — Кузя и его мама. Уходить на юг они решили втроем — малышка и ее провожатые.

— Алекс, ты бы мог отвезти их, — попросила я. Затем более резко добавила. — Ты вообще-то должен! Знаешь ли, это плата за кото… пультированье.

Алекс не возразил. Я кивнула, довольная решением хотя бы одной проблемы — безопасности и скорости движения по ужасной осенней степи. Я ведь видела, до какого состояния подобный путь довел Сима, человека в полной силе, с опытом.

— А я думала тут пожить еще. Рядышком с дедом Пётрой, Мари, ну и дедом Славом тоже, я и к нему приросла… — пожаловалась я Кузе.

Обняла здоровенную башку будущего защитника южной стаи. Все люди говорят, у Кузи мелкие темные глазки, его взгляд тяжел и страшен. Дураки слепые! Кузя синеглазый, он самый красивый валг в мире, и я пропаду без него. Я обязана ему жизнью. Не только выживанием, нет. Жизнью — тем, что смогла увидеть лес и нашла место в мире вне стен. Я обязана ему и его маме. Принцесса пела для меня. Вряд ли без её пения я смогла бы понять Мая и добиться ответного внимания к моим сказкам.

Я сейчас совсем не похожа на Элену из города Пуш, которая притворялась глухой, слепой, послушной… Никого не лечила. Только пряталась и лгала. Проклинала свой дар. Упрямо полагала, что ей надо оставаться «человеком». Не высовываться и не отличаться.

— Вы настроили всю стаю как… оркестр, — я обернулась к Кузиной маме. — Там же придется всё — с нуля. И как еще они примут.

— Йях, — Кузя улыбнулся во всю пасть.

Даже я отметила: малыш за время нашего знакомства вдвое или больше прибавил в весе. Он стал силен, я трогаю его нос и понимаю, что вырастет он крупнее своего погибшего брата. Конечно, с ним маму никто не обидит… и не ослушается.

— Но как же я?

Принцесса спела несколько легких, звонких нот. Словно хрусталь зазвенел… и вдруг звук ушел вниз, жутко заскрёб металлом по стеклу!

— Ясно, — мне стало неуютно от точности понимания. Впервые я услышала принцессу так, словно она изложила просьбу в словах, не было даже малой двусмысленности. — Я обдумаю. Будет непросто и небыстро, но я приложу усилия. Вы умеете заглянуть в душу. Вы знаете, именно этот камень в моей душе… самый тяжелый. Матвей умер. Май — один на всю степь. Маришку хотели украсть. Кузю уродовали… Я всё помню. То, что вы просите, важно мне, как и вам.

Я встала и торжественно поклонилась принцессе валгов. Она величественно прижмурилась и смотала хвост. Кузя расстарался и не сдвинулся с места, чтобы не портить момент. А вот Май… Он уставился на юг и сразу забыл о нас. Потянул носом, встряхнулся, как звери после дождя — и сгинул.

Я смущенно развела руками. Что делать, так и живем. У каждого свой камень долга и своя усталость. Я еще немножко постояла, развернулась и побрела к лагерю людей. У первого попавшегося дозорного спросила, спит ли дед Слав. У деда, который уж конечно не спал, узнала, можно ли потревожить Сима? Дед хитро улыбнулся, словно того и ждал. Повел к атаману в шатер.

Сим, конечно, не спал. При таком-то состоянии! Жар я распознала, даже не трогая атаманский нос, с первого взгляда. Непролеченная рана на руке загноилась. Теперь её хоть присыпай травами, хоть прижигай железом, толку не будет. Вряд ли в степи или в лесу есть более научные и тонкие методы. Я пока ни у кого не видела скальпеля, пинцета, толкового шовного материала и хирургических игл.

Под предлогом удаления инфекции — дед Слав три раза повторил занятное слово — мы выставили из шатра всех посторонних. То есть просто всех.

— Мы с Алексом вдвоём много что обдумали, — негромко начала я, когда дед Слав подтвердил, что никто не может подсушивать. Зря он, что ли, выбирал людей, место и обстоятельства? — Мы, я и Алекс, вместе составили что-то вроде сборника фактов и догадок. Я буду излагать, а вы вдвоем понимайте, как получится, мою кривую славь.

— Разберём, — охотно согласился дед.

Дневник наблюдателя. Сумма сомнений и вопросов

Элена — второй человек после Марии, с кем я связан в режиме онлайн. По мере сил я не вмешиваюсь и не влияю без уведомления на процессы мышления, так я склонен называть свое право доступа, контролируемое с её стороны вплоть до полного запрета на любую зону памяти и сферу внимания.