Непрекрасная Элена

Излагая себе доводы о том и о сем, я поползла по коридору, огибая трупы. На четвереньках взобралась по ступенькам, высунулась по пояс на волю. Подышала, выползла совсем, свернулась в клубок.

— Да-а, — длинно выдохнула я, почти трезвая. — Допрыгалась Эля. Ну разве я такое планировала? Кто станет меня дальше похищать? Да-а… дела.

Я села и затравленно огляделась. Что мне вдалбливал Алекс? Трое похитителей, трое членов экипажа. Я едва смогла набраться смелости и выйти из удобной комы. Я боялась, что сломаюсь и стану угрозой для друзей и оружием для врагов. Что будут пытки и прочее еще похуже.

Похуже? Реальность беспросветнее всех моих страхов.

Я — посреди реки. Невесть где. Ниже по течению кто-то, даже Алекс не знает, кто именно и где в точности, ждет похищенную и укрощенную малышней Элену. Но некому отвезти меня и передать заказчику! Если я срочно не найду хоть одного живого заговорщика, хоть какого, самого завалящего…

— О-уу, — едва слышно вздохнул щенок.

Он далеко, в трюме, и дверь камеры полуприкрыта. Но по спине продрало ознобом, душу смяло! Я вмиг очутилась на коленях перед лавкой. Моя перекошенная рожа со следами слезных дорожек нос в нос состыковалась с мордой щенка. И я его гладила, гладила…

— Так, ребятки, начнем с самого необходимого, — вот что я бормотала, когда начала себя слышать и понимать. — Вымыться. И первичный осмотр. И покушать.

В недрах моей истерики усмехнулся наблюдатель: Петру показалось, что гиперэмоциональное поведение для врача — позор.

— Дурища лопоухая, — сказал моими губами Петр, и его презрение отрезвило успешнее ведра ледяной воды.

Кстати, сказал без мата! Я улыбнулась, встала, огляделась. Встряхнула оба одеяла. Одинаково грязные и вонючие. Не годятся вообще. И перчатки мои, из-за них толком не шевельнуть пальцами. Хоть одна порвана, удачно. Ах да, меня же покусали. Осталось доделать дело собственными зубами — и рука свободна. Жаль, шнуровку второй перчатки запросто не одолеть. Пришлось метнуться в коридор и заняться знакомым делом — мародерством. У мертвого урода со спиннером сразу нашелся нож. У второго, незнакомого, из нагрудного кармана торчал мой футляр хирурга. Третий злодей валялся у лестницы, к нему я не пошла: он конвульсивно дергался… еще был жив.

— Трап! — поправил Алекс, он ценит точность определений. — На корабле — трап.

— Труп, — хмыкнула я. — На корабле труп. Два трупа, а третий в процессе выбора. Или его законник шокировал до полусмерти, или он был под гипнозом и теперь вроде как отключился. Или с трапа рухнул и копытится до трупа?

Рассуждая и усмехаясь, я все же подошла к третьему номеру. Узнала бывшего жителя Пуша. Поддела его под локти, потащила в камеру. Тело мягкое, сознания ноль. Пришлось уложить коматозника и проверить, чтобы не издох, проглотив свой же язык.

Готово, я, закончив с реанимацией, гляжу на малышню. Старательно посылаю им приязнь и радость. Трудно: щенок точно не способен ходить.

Не успела я поддеть костлявое тело под лапы, как пришлось уворачиваться от нового укуса. Отвести клацающую пасть едва получилось. Мальчика я упустила из виду, он вцепился в мое предплечье, визжа и рыча. И не разжал челюсти! Опять до крови… Я покричала, пацан повыл, щенок взвизгнул… Бам по мозгам! Внушение. Я снова зарыдала, называя малышню Кузей. Очнулась, выругалась и громко поблагодарила покойного Петра за свежее ведро ледяной воды… то есть презрения.

Завязывать щенку пасть я не хотела. Хватит с малышни насилия. Быть укушенной — тоже не мой выбор. Возня длилась и длилась… Я лезла со своей дурацкой помощью, меня не понимали. Я опять лезла. И опять. И снова. Я упрямая. К тому же, у меня есть опыт, за последние пять лет я выдержала полсотни сезонных осмотров городской детворы. Али, кстати, в прошлом году кусал меня постоянно. Дичился, выказывал злость. Его почти решили поместить под наблюдение и признать проблемным по психике. Но я убедительно соврала после первого укуса. А последующие прятала. Постепенно тактика «тебя кусают, а ты молчи и не отвлекайся» сработала. Али отвык кусаться, ведь это не помогало избежать осмотра.

Когда мне удалось поднять щенка, я была мокрая от пота. Насквозь.

Мальчик, даром что безъязыкий, мычал и верещал так, что глаза на лоб лезли. Вдруг он решился, метнулся и схватил меня правой рукой за горло, левой — за волосы на затылке. Ногами оплел со спины… Не понять, душил или держался. Он и сам не знал. Так мы начали долгий путь на палубу. Я брела, согнувшись, чтобы пацан удобнее лежал на спине. Щенок выворачивал голову и пытался укусить снова и снова, но не справлялся. Он слишком устал.

Когда я вытащила их на палубу, мне показалось, что на реку легли сумерки. Мы тоже легли, пластом… Воздух не давал сил. Он стал вроде яда, лишь причинял боль. Однако же постепенно я признала, что некоторые яды полезны, все зависит от дозы. Сумерки расцвели красками дня.

— Лежите тут, надо понять, кто еще жив на борту, кто они нам, враги или нет, — сообщила я.