Непрекрасная Элена

Ведьма сидела, едва имея силы держать голову, и то справлялась лишь при поддержке Нура. Лицо Айслу осунулось так, будто за ничтожный срок от своего обморока при обнаружении жора она прожила месяц — и весь этот месяц отчаянно голодала. Скулы выперли, щеки впали, губы потрескались и кровоточили. Шея сделалась тонкой палочкой с выпирающими позвонками… Волосы лезли клоками, липли к ладоням Нура, который гладил и утешал, чуть не плача.

— Стервь! Стервь! — хрипела ведьма, исчерпав ругательства и силы.

— Она совсем себя истратила, но смогла вернуть рассудок бывшему рабу, — пояснил Нур и взглядом указал на сидящего поодаль, спиной к ведьме, человека. Его укутали в два слоя войлочных скаток, укрыли с головой, вероятно, так велела Айслу. — Сказала, пусть держит жор, он умеет. А он отвернулся и молчит. Айслу решила, он отказывается.

— Дай ей сонный отвар, — одними губами вывел Сим, без звука. Нур ответно закивал: уже сделано! Атаман пристроился рядом с Айслу и взял её руку, похожую на сухую веточку, невесомую. — Я расскажу тебе сказку, солнышко. Её слушал Эт и выздоровел. Я знаю лишь самое начало. Дождусь Эли, она поможет запомнить остальное. Закрой глаза. Жил-был на далеком севере снежный мейтар. Хорошо жил, сытно и спокойно…

Сим наклонился к уху ведьмы и шептал, чтобы она прислушивалась и не думала о постороннем, и дышала ровнее. Айслу заснула на третьей фразе, сразу начала улыбаться. Нур благодарно кивнул, еще бережнее устроил голову ведьмы на плече и унес спящую в середину лагеря, в самое безопасное место.

Сгорбленный шалва внимательно слушал, как удаляются шаги. Когда они стихли, шалва сбросил войлок и сам обернулся к Симу. Он казался бледнее и суще себя прежнего, но выглядел здоровым.

— Прикажешь? — прищурился шалва и прямо глянул на атамана.

— Сказали, имя твое Юй. Это знаю о тебе, — безмятежно сообщил Сим. — Но кто ты? Человек степи или чужак? Не знаю. Если ты муравей, в приказе нет смысла. Сам должен понимать, дело жизненное. Если чужак… В приказе тем более нет смысла.

— Так что ты решил обо мне, отчий Сим? — прошипел шалва, будто не расслышал слов Сима. — Убьешь или используешь? Я ведь оружие. Оружие или ломают, если оно чужое, или пускают в дело, если оно своё.

— Посмотри, сколько тут людей. Я что, должен за каждого решать, стервь он или муравей? Нет. Степь так устроена, все сами принимают главные решения.

— Степь знает закон: убивать темных.

— Ах, это? Закон изменился. — Сим погладил ножны Мурамасы. — Сперва прими решение, а после живи как все люди, или умри для нас, стань чужаком. Я уже сказал, ты свободен. Нужно ли тебе, посильно ли жить свободным? Почему я должен тратить себя на такие размышления? Лучше пойду копать лёжки. От атамана не меньше пользы, чем от любого иного в подобной работе. И не больше… увы.

— Хочешь выжить — прикажи, — злее прошипел шалва.

Атаман рассмеялся, отмахнулся и взглянул на шалву с отчетливой жалостью. Юй, получив свободу, не верил в неё. Тем более не верил в себя. Он сидел под войлоком, грелся и ждал, пока им… воспользуются. Ощущал себя клинком в ножнах. Хозяйским клинком.

— Юй, ты правда думаешь, что я попрошу или прикажу, чтобы выжить? — мягко уточнил Сим. Подошел и нагнулся, глядя на шалву сверху вниз, чуть насмешливо и грустно. — Подумай, после приказа и отклика на него я тебе или ты мне станешь… хужаби? Зря ждешь такого. Мне глубоко безразлично, умру я сегодня или проживу еще сколько-то дней. Важно остаться собой. Таков мой выбор. Останься и борись вместе с нами. Или уходи и живи один, как умеешь. Прячься, бойся, проклинай… жалей себя, ищи виноватых, копи обиды. Мне неинтересно.

Жестом атаман подозвал ближнего. Громко приказал выдать бывшему рабу ведьм-хужаби скакуна. И непременно послушного, ведь далеко не всякий примет в седло чужака. Еще велел собрать пищу на несколько дней, упаковать во вьюк. С тем и удалился, не оглядываясь. На помощь существа, проклинавшего многих, смертно — пусть и по чужой указке — Сим изначально не рассчитывал.

Лёжки были в большинстве готовы. Мелкие, опасные, — недовольно отметил Сим, пока шагал через лагерь. Но звон в ушах и тревога, ознобом ползущая по спине, усилились настолько, что сомнений нет, жор нагрянет скоро. Очень скоро. Сим приблизился к первой линии защиты. Спинные гребни варанов лежали ровным полукружьем перед стоянкой. Смазаны жирно, надежно. Если жор идет слепо, если его не натравили на этот вот лагерь — обойдется…

Ганс уже стоял в середине дуги гребней, одетый в вараний кожух и плетеные штаны. Поправлял на лице маску из усов рокана. Смотрел на линию горизонта, ворочал шеей в неудобном хомуте шипастого ворота. Он был из числа тех, кто умеет заслонить — как и Сим. Атаман занял место рядом с Гансом, немного подвигался, выбрал удобное место. Оно не так и важно, но привычка требует, а перед боем ей можно и нужно доверять…

— Мне занятно, слепо идёт или целит в нас, — вслух определил общие мысли Ганс.