Непрекрасная Элена

Жор как раз теперь охватил темной тягучей лентой верхушки холмов за рекой. Первая волна ползучих тварей покатилась в низину. Пыль взвилась и поплыла, опережая полчище жора. Земля на склоне лишилась корней, перегноя, жучков и червей, остаточной ничтожной влажности — всего, что могло питать жор и питало его теперь… Земля под темным валом сразу делалась высосанной, пережеванной — и рассыпалась в прах.

В облаке мертвого праха жор сам себя топил и давил. Полз по разрушенной почве, бесплодной на сезон, а то и дольше, слепо пер, утопая в слое созданной только что пыли — и мял лапами утопших, и катился по ним…

Пыль долетела и коснулась лица. Сим поморщился, почуял сухость, запах паленого, кислое жжение…

Густой, как мед, жор тёк с холма ниже и ниже, заполнял все лощинки, рытвины. Камни по руслу реки сперва зашевелились, будто всплыли, чтобы сразу глубже уйти в ямы грязи, ставшей прахом.

Жор наполнял русло, чавкал быстро сохнущими лужами. Вот он заколебался, словно почти решил стечь по этому руслу как вода к морю — но, увы, отказался от такого удачного для людей выбора.

Сим бросил быстрый взгляд вправо: там Ганс, а далее еще двое в полном облачении. Взгляд влево — там наготове трое. Их атаман не знал в лицо и тем более не мог рассмотреть теперь, под рокановыми масками. Однако он окончательно убедился: всего семеро здесь тех, кто умеет отвлечь жор. Слишком мало для спасения похода. И ведьм — нет… Друг Май, кажется, безнадежно далеко и смертно устал. «Хоть бы сам уцелел, не надорвался», — мелькнуло в сознании и угасло.

Отвлекаться на постороннее некогда. Сим жестом велел всем ждать: иногда даже убыржор не переползает ядовитые гребни. Редко, но случается такое везение.

Волна шуршащих тварей докатилась до линии вараньих шипов… и отпрянула. Снова опасливо потянулась к ядовитой преграде. Мириады усиков, клешней и лап касались вязкого, как клей, жира — и отдергивались. Для каждого в степи есть свой знак смерти. Долго и тщательно травники и знахари народа красных муравьев копили знания, чтобы составить яд. Особенный, кричащий каждой твари жора: «Я — смерть твоя! Беги!»… Степь боится огня — в яде есть прогорклый дух старой гари. Одиночным тварям жора страшен жроед — в яде есть его слюна. Вараны охотно выедают кладки жора, так что запах их гребней внушает жору безотчетный страх. Пустынные осы — давний враг жора, память о них тоже внесена в яд. А еще в нём редкие травы, которые жор не способен переварить без вреда для себя…

Красные точки обозначились в недрах многослойного скопища тварей. Запахло горелым, масса жора взволновалась, чуть отодвинулась.

Куки медленно выползли в первый ряд, замерли сплошной цепочкой по краю лагеря людей. Крупные, почти в кулак размером. Уже горячие, но светятся пока слабо… Им, вкусным и крупным, варан — первый враг, и, спасая основную колонию, куки научились отпугивать варана. Во что превращается съеденный ими помёт буй-быка, скакуна или даже кроля — люди степи не знают. Зато они видели много раз: пожирая помет, куки сперва раскаляются докрасна, а затем вспыхивают и взрываются. Шкуру варана пробить им не дано, но его глаза и нос чувствуют жар. Это неприятно, и молодой, неопытный варан отступает… Увы, взрыв кука опасен для сухого вараньего гребня, к тому же пропитанного густым ядом на основе. Жир горит, шкура варана от него занимается и тлеет… Довольно быстро обугливаются шипы. Потому первый же взрыв кука поставит под угрозу существование главной линии защиты лагеря.

Сим начал плавно, гибко смещать руку с шерстяным шаром. Он наращивал скорость движения без рывка, и жор пока не замечал ничего странного. Вот шар сорвался с кончиков пальцев и полетел! Жор сразу его отследил, потянулся… Шар упал в массу жора далеко за линией вараньих шипов, подпрыгнул и окончательно погрузился в жрущую, копошащуюся прорву. Жор вскипел над точкой падения. Сразу забурлил еще в нескольких местах — всего он получил семь шаров. Очень вкусно пахнущих. Жирных, источающих мясной сок… Жор взволновался злее: масса тварей убивала своих же, отмеченных запахом, как добыча. Жор увлекся, отодвинулся от линии вараньих гребней на ладонь, и еще на ладонь, и еще…

Атаман шагнул вперед, на освободившееся пространство вне линии вараньих хребтов. Краем глаза увидел движение правее и левее. Все, кому выпало сегодня стать защитниками похода, пересекли черту. Обычно люди степи называют её в мыслях «линия смерти». А вслух — «линия жизни»: гребни варана отделяют даже в самом удачном противоборстве с жором тех, кто выжил от… оплативших выживание.

Панцири разогретых изнутри куков под ногами лопались легко, почти без сопротивления. Из-под панцирей брызгала белесая жижа, растекалась лужицами. Вкусными — жор сразу понял и мгновенно отделил себя от чужаков-куков! Сплотился против них, ставших не частью жрущего похода, а его добычей.