Непрекрасная Элена

— Лежит, — Нур уставился на свои руки, упрямо избегая взгляда атамана. — Лежит и всё. Как бы сказать… апа Пётра, у вас лучше получается. Не так…

Слово «безнадежно» парень не смог выговорить. Сим скрипнул зубами, приказал себе и заставил-таки голову повернуться. Чужая шея, торчащая из чужого туловища, едва послушалась. Чем основательнее жизнь возвращалась в тело, тем больше боли она тащила в явь… Но Сим терпел.

— Они неверно понимают симптомы, вот им и чудится безнадежность. Подобное явление предки называли летаргическим сном, — сообщил апа Пётра, едва Сим нашел его взглядом. — Уверяю, я пока не вижу необратимого. Дыхания нет, пульса нет… но это в его случае не признаки смерти. Увы, мы не умеем будить от такого сна. Пока это — худшее из обстоятельств. Повлияйте на ведьм хотя бы вы, не надо выть заклинания над телом, не надо тыкать иголками и проделывать иные… дикарские штучки.

— Не надо, — согласился Сим и взглядом нашел Айслу. — Можешь проклинать от моего имени, но разгони всех и быстро.

— Нур! — воинственно выкрикнула Айслу. Вскочила, пошатнулась… и побрела прочь, поддерживаемая под локоть.

— Валгов видели? Хоть одного? — шепнул Сим, ни к кому не обращаясь.

Арина заняла место, освободившееся, когда ушли Нур и Айслу. Покачала головой и сунулась носом в мех загривка своего Рина.

— Нет их. Ну, кроме него. Он со мной, он не предаст. Никогда. Братик, я боюсь за тебя. Теперь — очень. Почему лезешь в смерть по горло? Хоть бы день пожил, как остальные. Я не понимала раньше: от тебя нельзя отходить даже на шаг! Ты ускакал, чтобы увести беду. А я отпустила тебя. Знаешь, как больно быть виноватой и бессильной? А как из-за тебя плакала Айслу, когда проснулась! Слышал бы, понял бы, что мы…

— Калим давно говорит с людьми города? Есть вести о хужаби?

— Давно говорит, и Старик с ним. Апа Бина уверила: нет проклятий из города. Даже взглядов тьмы нет. И я чую так же. Братик, а вот если…

— Позже, прости. Сейчас важны люди Иржи. Пусть придут сюда, так будет быстрее.

На ресницах Арины повисли крупные слезинки. Её акэни взволновался, рыкнул на атамана и кончиком хвоста стер соленые капли. От щекотки девочка чихнула, обняла мощную шею валга, зарылась носом в мех. Кажется, это движение у неё стало привычным, — отметил Сим. Рывком повернул голову. В шее хрустнуло, перед глазами смерклось… и снова рассвело.

Люди Иржи как раз успели приблизиться и поклониться. Впереди прочих замер тощий как хлыст воин, сплошь черный. Симу он был хорошо знаком: для Иржи не ближний, а названый брат. Он никому в степи не сообщил своего имени, и от Иржи уезжал вовсе уж редко. Значит, исполняет личную просьбу?

— Я слушаю с полным вниманием, — шепнул Сим.

— На рассвете третьего дня мы нашли людей на малой лодке города. Её прибило к берегу, — как всегда, брат Иржи говорил негромко и небыстро, прикрыв глаза и плохо разделяя слова. Очень слитная речь на искаженном южном альраби вилась прихотливо, как ручей меж камней. Приходилось напрягать слух, чтобы не упустить смысл. — Один мертвый, нет следов убийства. Но умер не сам, я чую. Один ранен оружием предков. Не знаю, почему жив: череп смят, как скорлупа. Еще ребенок и щенок, они без сознания, все в крови. Очень плохи. Кроме них девушка. У неё был маленький нож, странный. Дозор решил, ножом она пилила людей для пытки. Я смотрел. Пустое обвинение. Но, отчий, так много крови и так непонятно… мы в смятении. Был еще человек, он сам себя запер внутри лодки. Он из города. Много страха. Много лжи. Он сказал, та девушка ведьма злее всех других в мире, просил убить её, пока не очнулась. Многие сразу согласились. Но Иржи отвернулся от чужака: гнилой язык, не наш человек, не наше дело следовать его словам. Велел заткнуть ничтожному рот и отвезти в город. Любой город. Я все сказал.

— Та девушка жива, здорова? Знаешь её имя?

Чёрный откинулся и рассмеялся так резко и сухо, словно кашлял. Сим знал эту повадку брата Иржи — неумение выражать чувства умеренно и уместно. Черный был совсем диким и порой более непонятным, чем любой Эт. Всегда оставался непредсказуем, способен убить в одно движение, если ему кажется, что Иржи огорчен. Или сам черный решил, что смерть угодна брату…

— Иржи знал: спросишь о ней! — хлопнув себя по бедрам, сообщил черный. — Иржи всегда видит зерно и корень, пока иные пялятся на шуршащие листья. Имя не знаю. Она молчит. Иржи дал ей скакуна, держит при себе. Люди косо смотрят. Люди не понимают, убыр она или куколка. Нет иных мыслей.

— Как скоро ждать Иржи?

— Вечером? — черный наклонил голову и прикрыл глаза. Выпрямился. — Да. Солнце будет там. Вернусь к нему теперь. Есть, что передать?

— Девушку берегите. Её хотят убить тёмные ведьмы. Много раз пробовали.

Черный гибко встал и поклонился, движение вышло красивым, словно танец. На лице мелькнул мгновенный оскал улыбки. Сим не стал отвечать улыбкой, просто кивнул.

— Ты почти мертвый. Шкура облезает, — доверительно сообщил черный. — Умрешь, оставь ближним приказ. Чтобы сердце — мне, целиковое.