Невеста Обалуайе

– А что ты на меня смотришь? – невнятно спросил Эшу, выплюнув несколько семечек на землю. – Я не знаю, мой сладкий! Думаешь, если бы я мог с этим что-то сделать – я бы ждал?.. Чтоб вам провалиться, детям Нана! Это ж надо – уметь такую гадость! Смотреть, как несчастные люди светятся голубым дерьмом, – и радоваться!

– Дурак, я вовсе не рада, – печально возразила Эва. – Как можно убрать это всё?

– Понятия не имею, – глухо отозвался Эшу. – Должно быть, твоя мать сумела бы. Такие штучки – по её части. Но Нана пальцем не пошевелит для этого! Зачем?! Первый раз в жизни она меня переиграла, проклятая сука! Дьявол, дьявол, если бы я только знал!..

Эшу умолк, уставившись в темноту. Наступила тишина. В саду жалобно, тонко пела куруру. Богомол перебрался с верёвки гамака на перила и уселся там, оглядывая всю компанию холодными злыми глазами. Прицельный, жёлтый от жаки плевок Эшу швырнул его с перил на землю.

– Эшу, – осторожно подбирая слова, начала Эва. – Я только сейчас начинаю понимать… Ты ведь знал, что случилось с малышами Ошун? Ты знал это с самого начала? Да? Ты… боже мой… Ты помогал Нана Буруку навести порчу на… на детей?

– Да… за кого ты меня держишь?! – взорвался Эшу. – Я – помогал Нана?! Я мог навредить малявкам?! Ещё чего! Опять во всём крайний – Эшу! Между прочим, это Шанго отказался от благословения Ошала! Из-за этого Нана свободно вошла к близнецам, сделала всё, что хотела, и я тут вовсе ни при…

– Замолчи! – с горечью перебила его Эва. Голубое сияние беспощадно билось в её глазах. – Я же вижу сейчас твою ложь! Я вижу её, Эшу, пойми! Близнецы Ибежи остались без благословения Ошала, это так! Но даже моя мать не смогла бы подойти к ним, если бы ты не открыл ей дороги!

– Да, мать вашу! Да! Открыл! И что мне теперь – подохнуть?! – заорал Эшу. Вскочил, метнулся было прочь, – но, Ошун, стремглав кинувшись следом, вцепилась в его футболку.

– Сядь, дурак! – она яростно, обеими руками толкнула парня назад на ступеньки. – Только попробуй сейчас свалить! Эвинья, не… Не сердись. Дона Жанаина и так его за это чуть не убила. Просто вышло так, что Нана Буруку знала о… о нашей с Эшу истории. Она всегда всё знает, проклятая ведьма… Эшу не хотел, чтобы об этом узнала ещё и ты. Он не так виноват, Эвинья. Это всё я, клянусь… Эшу, закрой рот!

– Это ты заткнись, идиотка! Эвинья, я… я ведь даже подумать не мог, что сделает Нана! Что она сможет такое… с малышами… Это правда, клянусь!

– Вижу! – завопила, наконец, и Эва. – «Подумать»… Он не мог подумать, взгляните на него! Чтобы думать, нужна голова! А не пустая тыква на плечах, как у некоторых! Боже мой, только бы до Огуна это не дошло…

Над верандой повисло тяжёлое молчание. Эва, стиснув зубы, смотрела в тёмный сад. Всхлипывающая Ошун обнимала её за плечи. Эшу окаменел на ступеньках.

– Марэ, нужно что-то делать, – наконец, охрипшим от слёз голосом нарушила тишину Эва. – Я рехнусь, если буду без конца видеть этот голубой огонь!

– Но, Эвинья… Ведь Нана Буруку в самом деле ничем нам не поможет. – Марэ тоже подошёл к сестре. – И, полагаю, она сейчас вовсю потешается над Эшу… и над сложившейся ситуацией. Она никогда не одобряла ваших отношений, сестрёнка.

У Эвы болезненно сжалось сердце.

«Как же так? Что же это… теперь навсегда? Боже… Это же ужасно, просто невыносимо – видеть насквозь человека! Особенно близкого! Такого не должно быть! Как только моя мать живёт с этим? Как это терпит отец?»

– Есть, правда, один вариант, – вдруг сказал Марэ. – Эшу, сразу предупреждаю: он тебе не понравится.

– Дон Ошала, к вам посетители! – Секретарша заглянула в затенённый кабинет, где глава строительной компании «Нуар» проглядывал на мониторе компьютера банковские документы. – Ваш сын, ваша дочь и с ними ещё…

– Пропустите немедленно, Мария! – изумлённо перебил дон Каррейра. Он успел только выключить монитор и зачем-то пригладить ладонью волосы, – и в кабинет вошли Марэ, Эва, Ошун и мрачный, как сто чертей, Эшу.

Марэ оказался прав: Эшу идея крайне не понравилась.

«Просить об этом Ошала? Ошала?! Ты шутишь? Думаешь, он возьмётся? Против воли Нана? Да брось ты, он пересрёт! У него никогда не было духу сделать что-то жёнушке наперекор! Да ещё не хватало мне быть должником Ошала! Может, мне ещё на колени перед ним встать?!»

«А я вот встану, если будет надо! – вопила, перебивая Эшу, Ошун. – Я – встану! И буду умолять дона Ошала о милости! Я люблю Эвинью! Я не хочу, чтобы она мучилась из-за моей дури, хватит с неё и всех вас, да-да! У всех братья как братья! А у неё что?!. Марэ, ну его к чёрту! Пусть убирается вон из машины! И делает что хочет! И всю жизнь сияет голубым, как… как… как фонарь в гей-клубе!!!»