Невеста Пушкина. Пушкин и Дантес

– Кончено! Все запуталось! – горестно говорит Наталья Ивановна… – Я уж теперь совершенно ничего не понимаю!.. Давыдов оказался, в конце концов, совершенно не жених! Конечно, Натали ему нравится, но кому же она не нравится? Однако проклятые обстоятельства наши… – и разводит она беспомощно руками.

– Остается опять, стало быть, только Пушкин! – ласково напоминает Катерина Алексеевна.

– Пушкин!.. Этот Пушкин нам, может быть, только мешает! Какая он партия для Натали? Однако все думают, что уж, конечно, идет за Пушкина! Значит, не о чем больше и говорить!.. И не говорят. Вот поэтому-то именно и не говорят, что стоит у всех на дороге Пушкин! – зло разъясняет поэта Гончарова.

– А вы ведь будто бы с ним уже помирились, Наталья Ивановна?

– Ну а что же мне, гнать его, что ли?.. У него, конечно, есть свое хорошее качество: примерное постоянство. Ведь он знает уже теперь отлично, что Натали – круглая бесприданница, однако же он не уходит ведь, как этот Давыдов… который только супирант оказался, а совсем не серьезный жених!.. Нет, я недовольна Бильбасовой: это она, не поглядев в святцы, в колокол бухнула!.. Как-то так все выходит, что Пушкину и хотела бы, очень бы хотела я решительно отказать и не могу!.. А главное – деньги, деньги!.. Нам теперь даже и жить уж нечем становится, вы знаете?

– Ах, боже ж мой! – сокрушается Катерина Алексеевна.

– Да, да, нечем, нечем!.. Я думала что-нибудь получить с Яропольцев, однако этот противный Блюмберг…

– Наталья Ивановна! Вам надо бы его переменить! Я вполне, вполне уверена, что он ворует!

– Э-э, переменить! Они все воры! Этот хотя сует мне под нос свои книги конторские, а другие просто говорили: доходов в этом году никаких не будет! Выгоню Блюмберга, другой еще хуже будет. И где его искать? Все ищут честного управляющего, однако это – какая-то такая невиданная в мире штука, что даже и философский камень можно скорее найти!.. Я бы с отчаяния готова была и за Пушкина выдать Натали, да ведь мне не на что даже и подвенечного платья ей справить!.. И откуда может взять помещица денег, если хлеб восемь рублей ассигнациями четверть?.. Какой был ужас: холера! Но вот все мы остались живы, хоть и из Москвы никуда не бежали, а какая радость в том, что живы? Вот до чего он нас довел, этот старик! – намекает на Афанасия Николаевича Наталья Ивановна.

– А правда ли, говорил кто-то мне, будто сожителку свою одну замуж выдал и десять тысяч за нее дал? – очень рада вставить кстати приживалка.

– Ну, как же не правда, как же не правда? Для какой-то презренной твари он десять тысяч нашел, а для Натали, для своей любимицы… Я его растерзала бы на части! На части!

И она делает судорожные движения пальцами, терзая воздух.

– А дал бы эти десять тысяч Наташечке, совсем бы другое дело было!..

– Десять тысяч! О-о! Это, конечно, было бы нашим спасением! Но не только десяти тысяч, но и десяти рублей сейчас в доме нет! Что же, голую мне выдавать Натали? Срамиться на всю Москву? – приходит в отчаяние Гончарова.

– А будто бы Пушкин много стихов написал в своей деревне… не знаю уж, как он это мог…

– Ах, ну что там какие-то стихи! – презрительно морщится Гончарова. – Когда даже бумага фабрики Гончаровых не дает денег, он хочет убедить, что стихи его те же тысячи!.. Он и прежде мне говорил: «Борис Годунов»! «Борис Годунов»! Вот выйдет «Борис Годунов», и будут деньги!» Однако вышел же, и сам он принес мне книжку, а где же деньги? «Годунов» вышел, а денег все-таки нет! Вот так и будет с ним дальше! Книжки свои он будет печатать и будет развозить их по знакомым… Так, ради славы одной… Однако же славой сыт не будешь!

– Кажется, к нам кто-то подъехал, Наталья Ивановна! – подходит к окну Катерина Алексеевна.

– Ах, боже мой! Должно быть доктор к Катрин, а мне ему и заплатить нечем! Совершенно нечем! – ужасается Гончарова.

– Пушкин, кажется, а не доктор!

– Пушкин? Опять все Пушкин! Я даже не в состоянии представить, как это он не поймет, что незачем ему сюда, незачем! Другой бы на его месте давно бы понял!.. Не знаю, что в нем нашла и Натали, а ведь нашла что-то, нашла! – искренно удивляется Наталья Ивановна.

– Привычка, Наталья Ивановна, хи-хи-хи! Вот уж в передней его голос!

Наталья Ивановна делает недовольную мину.

– Ну, идите пока…

Катерина Алексеевна уходит. Лакей отворяет входную дверь. Входит Пушкин и от дверей весело говорит:

– А-а! Наталья Ивановна дома! Вас-то мне и хотелось застать! Здравствуйте!

– Здравствуйте… Что скажете? Нового, только нового! – тяжело глядит на него Гончарова.

– Я пришел узнать об единственном, что меня занимает… когда все-таки думаете вы назначить нашу с Натали свадьбу?

– Послушайте, что же это такое? Вы опять явились меня истязать? Ведь я сказала же вам, что у меня нет денег на приданое Натали! Нет, нет и нет! Поняли? И в близком будущем их не будет, не будет, не будет! – кричит Гончарова.

– Но ведь я говорил уже вам и сейчас скажу: я могу обойтись и без приданого!