Незабываемые дни

Выбрасывая из-под копыт мерзлые ошметки снега, пронеслась бешеным галопом группа всадников. Это помчалась из деревни команда Байсака. Вслед грянуло несколько выстрелов. Затем наступившую тишину нарушили голоса под окнами. В обманчивом свете раннего зимнего утра можно было разглядеть несколько всадников. К ним присоединилась группа пеших.

Тетка Алена, которая давно уже была на ногах, вошла в хату, поделилась новостями:

— Из нашего отряда разведчики. Жалеют, что Байсака не застали, опоздали немного.

Вскоре Надя и Андреев, присоединившие» к разведчикам, отправились из деревни,— последний небольшой переход, и конец их скитаниям.

3

В комендатуре шло совещание.

Докладывал Штрипке. С немецкой аккуратностью называл цифры, детали, говорил об израсходованных материалах, демонстрировал диаграммы. Жирные красные линии поднимались вверх.

Экспансивному Вейсу надоела скрупулезная точность Штрипке, он перебил его:

— Вы нам лучше скажите, как дело с паровозами?

— О, с паровозами! Это самое главное, чем я хотел порадовать вас. За эту неделю не только выполнен наш план, но мы выпустили сверх плана два паровоза. И нужно сказать, мы тут… до… некоторой степени обязаны господину инженеру Заслонову…

— Чем вы обязаны господину Заслонову? — перебил его Кох, скучавший от всех этих технических штучек, как он говорил, и, сидя в углу комнаты, присматривавшийся к русскому инженеру, который был здесь, принимал участие в совещании

— Чем обязаны? — немного растерялся Штрипке.— Ну… он знает свое дело. Он мобилизовал рабочих, заставил работать их… да… да…

— А где ваши способности, уважаемый Штрипке?

— Извините, господин комиссар,— вмешался в разговор Заслонов,— шеф депо не мог сразу наладить дело. Требовалось собрать рабочих, восстановить станки. Нужно было…

— До чего дожили мы, господин комендант! — иронически заговорил Кох.— Нашего инженера защищает русский работник. Инженер попадает, видимо, под влияние русского человека. Он забывает о том, что он немец.

— Уважаемый Кох, прошу вас, ради всего нашего дела, бросьте упреки. Мне до зарезу нужны паровозы. Понимаете, па-а-ро-о-возы. Вот почитайте, пожалуйста.

С отчаянным жестом, сморщась как от зубной боли, он передал Коху очередную телеграмму ставки, где под самую строгую ответственность приказывалось во что бы то ни стало не только сохранить пропускную способность дорог, но и увеличить ее всеми возможными и невозможными средствами.

— Иначе наше наступление может сорваться.

— Господин комендант! — предостерегающе бросил Кох, движением глаз показывая на Заслонова.

— Ах, бросьте вы! — поняв его жест, проговорил Вейс— Наше очередное наступление — не тайна. О нем известно из всех газет, из сообщений радио, из наших приказов и листовок.

И уже обращаясь к Заслонову:

— Искренне вам скажу, что я рад. Я не ошибся, приняв вас на работу. И… что тут приказывать… я просто прошу вас приложить все силы, чтобы дать больше паровозов, поднять все паровозы.

— Я не собираюсь давать вам каких-нибудь торжественных клятв, но скажу вам; мы поднимем паровозы, да, поднимем… Слово чести русского инженера, поднимем!

– Я не сомневаюсь в этом. Мы с вами поднимем паровозный парк.

— Да, поднимем.

Говорили еще о многих делах. Заслонов жаловался на отсутствие необходимых металлов, на то, что не хватает квалифицированных рабочих.

— О металле не беспокойтесь. Мы снимем с вас всякую ответственность за недостаток нужных материалов. Это наша задача — обеспечить вас всем необходимым. Что касается рабочих, мы предоставляем вам и… господину Штрипке неограниченные возможности набора рабочих.

Заслонов счел нелишним высказать и некоторые свои просьбы:

— Видите, я не решался просить вас, так как считал это мелочью. Дело в том, что каждый человек любит работать в самых благоприятных условиях. Тогда и работа его дает наибольший эффект. Согласитесь, как я могу спокойно и преданно работать, если мне каждую минуту угрожают. Ну, угрожают моей жизни.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Чувствую. Наконец, мне заявил об этом один из рабочих, Сацук.

Кох даже подскочил на своем кресле:

— Ах, дурак, лезет не в свое дело! А кто ему велел? — Тут же спохватился: — Я прошу вас, господин инженер, за себя не волноваться. У нас служба порядка, у нас есть кому позаботиться о вашей безопасности.

— Да, да, господин инженер, пусть это вас не волнует. За вашей спиной вся Германия,

Вейс, видно, мог долго говорить на эту тему, но его перебили. Дежурный офицер принес несколько пакетов, телеграмму.

Распечатав телеграфный бланк, Вейс побледнел. Затем румянец вернулся на его щеки, он тяжело вздохнул:

.— Ну, слава, слава богу! — И, бросив телеграмму на стол, отмерил несколько шагов по комнате.

«Что случилось? — спросил Кох.

— Это черт знает что такое! Два паровоза взорвать за один день! Но слава богу, не на нашем перегоне. Вы представляете, уважаемый Кох, как закрутится теперь этот выскочка Цукерман, наш сосед. Он так насмехался над нами, когда случилось несчастье с эшелоном. У вас, смеялся, под носом эшелоны взрывают. Теперь попляши, попляши, дорогой!

Вейс глянул еще раз на телеграмму: