Незабываемые дни

Если в отряде Дубок начал немного скучать в начале зимы, то здесь его захватили новизна работы и настоящий, повседневный риск. Раньше он видел врага только издали. Теперь ему приходилось жить и работать в непосредственной близости с немцами, прямо среди них. Он не знал всего, что было связано с За-слоновым, но получил суровый приказ ничем не мешать работе инженера. Это наталкивало его на мысль, что инженер не такой уж обыкновенный служащий, что он, видно, имеет какое-то отношение к делу, которому, искренне и преданно служил Дубок. Он видел, как Заслонов садился в поезд и как в тот же вагон сел аккуратно одетый человек с небольшим портфелем и свертком газет в руках. Был он еще молод, но поблекшее, помятое лицо, вялая походка, бегающие впалые глаза отличали его от других. Дубка предупредили, чтоб он не слишком часто попадался ему на глаза, потому что это не кто иной, как агент гестапо.

Законов заметил франтоватого молодого человека еще в вагоне и сразу узнал в нем — по суетливым движениям, по неспокойному блеску глаз, по бесчисленным мелким приметам — обычного шпика.

Значит, Кох решил поинтересоваться, с кем он, инженер, будет встречаться, разговаривать в дороге. Догадка развеселила Заслонова на какое-то время, и он от нечего делать начал поддразнивать, видать, еще не очень опытного следопыта. Он то поднимался со своего места и решительно шел в соседний вагон, то выходил на станции из вагона и прогуливался по перрону, останавливался возле немецких плакатов. Серая клетчатая кепка неотступно следовала за ним. И когда на одной из станций Заслонову действительно нужно было встретиться с одним работником и тот уже направился к инженеру, стоявшему перед плакатом, Заслонов сделал незаметное движение глазами, и нужный ему человек сразу понял его и прошел мимо. Входя в вагон, Заслонов остановился в тамбуре и лицом к лицу столкнулся с клетчатой кепкой.

— О-о… мы с вами все время встречаемся! — пошутил он.

— Извините… Такие уж тесные вагоны!

— Да, простору мало… Далеко едете? — обратился Заслонов к кепке, как обращаются обычно к пассажиру-спутнику.

— В Минск.

— По служебным делам, видно?

— По служебным. Разве теперь поедешь по личным делам?

— Где служите?

— Я? Я… работаю в фирме по заготовке пушнины.

— И как идут дела?

— Дела не совсем хороши. Теперь мало кто занимается охотой.

— Какие же шкурки главным образом интересуют вашу фирму?

— О-о… разные… Белки, выдры и… всякие другие… Пробуем покупать также обычные шкуры домашних животных.

— А соболи не попадаются, горностаи?

— Признаться, я не совсем в курсе… Я недавно приехал из отпуска, не познакомился еще со всеми делами.

Представитель пушной фирмы явно тяготился разговором на пушные темы, и Заслонов оставил его пока что в покое. Но спустя несколько минут он, как бы вспомнив что-то, подошел к клетчатой кепке и спросил:

— Извините, вы, видно, знаете, как это делается. У меня есть обычная заячья шкурка. Как лучше выработать ее, чтобы использовать потом на зимнюю шапку?

— Извините, я непосредственно к выработке не имею никакого отношения…

Инженер уходил, а спустя минут десять опять спрашивал, попросив извинения:

— Вы не знаете, случайно, немецких законов об охоте?

— Знаю. Вообще охота на этой земле запрещена для всех, кроме немцев.

— Нет, я не об этом. Мен-я интересуют сроки охоты на разную дичь в самой Германии.

— Признаться, я немного отстал от охотничьих дел…— страдальчески говорил представитель пушной фирмы, делая вид, что он страшно занят газетой и с трудом оторвался от интересной заметки.

— Простите в таком случае…..

Но, посидев спокойно несколько минут, инженер снова поднимался, подходил к кепке:

— У меня еще один вопрос к вам: устраиваются ли в Германии теперь международные пушные ярмарки или нет?

Представитель фирмы посмотрел на инженера так, как смотрит человек с больным зубом на бормашину, и, сморщившись, еле слышно ответил:

— Ах, боже мой, почему бы им не быть… Теперь немецкая торговля расширилась на многие государства.

— Я очень благодарю, это так интересно! Ну, простите меня, все надоедаю вам. Это с детства у меня,— если заинтересуюсь чем-нибудь, то обязательно хочется узнать все до конца, до самых мельчайших деталей, извините, я, кажется, мешаю?

— О нет, пожалуйста! — простонал пушной специалист и тяжело вздохнул.

Пройдясь по вагону и полюбовавшись грустными зимними пейзажами, мелькавшими за окном, Заслонов еще раз подошел к клетчатой кепке. Молодой человек ухватился за свой портфель, чтобы податься куда-нибудь подальше от чрезмерно любознательного спутника.

— Самый малюсенький вопрос, прошу прощения. Скажите, сколько стоят сейчас в Германии собачьи шкуры и вообще выгодно ли заниматься таким, извините меня, собачьим ремеслом, или, вернее сказать, выработкой таких шкур?

Кепка глянула на инженера с плохо скрытым страхом и, сделав неопределенный жест, нечто напоминающее намек на тугоухость, со всеми своими манатками направилась в другой конец вагона. Но, заметив, что проявляющий интерес к мехам инженер намеревается идти следом, быстренько скользнула в другой вагон.