Незабываемые дни

— Да-а-а… Последние ваши замечания имеют известный резон, хотя их и не легко осуществить на деле. Война. Нам некогда заниматься такими деталями. Кроме того, русский рабочий — наш пленный. Он должен быть благодарен нам за одно то, что мы даем ему работу, обеспечиваем ему необходимый кусок хлеба. Но ваша мысль о поощрении за лучшую работу имеет, конечно, свой резон. Ну, какие еще будут у вас интересные предложения? Вы же непосредственно сталкиваетесь с рабочими, знаете их.

— Нужно знать хорошо каждого рабочего, господин советник.

— Тут я с вами согласен. Есть у вас еще какие-нибудь замечания?

— Видите, господин советник, мне хотелось вспомнить здесь еще один фактор, имеющий не последнее значение в нашем деле. Фактор, так сказать, моральный.

— Интересно послушать!

— Не хотелось бы говорить, но дело это имеет довольно существенное значение. Мы, русские рабочие и инженеры…

— Ну, зачем вы себя объединяете с простыми рабочими? Вы инженер, вы представитель технического разума, представитель высшей категории.

— Извините, вы не совсем правильно поняли меня. Я имею в виду вот что: каждый русский работник, конечно аккуратный, добросовестный, должен рассчитывать на какое-то доверие, на определенную свободу в своей работе, в своей жизни, на определенное, я сказал бы, уважение к себе. Это не всегда бывает. Порой на тебя смотрят как на врага, ущемляют в мелочах, не дают возможности проявить необходимую инициативу, если нужно пойти на производственный риск.

— Риск? Давайте, господин инженер, без риска! Мы, немцы, очень и очень не любим риска в производстве. Это страшная вещь, граничащая с анархией. А относительно доверия и прочих вещей вы, возможно, правы. У нас попадаются и такие начальники депо, которые водят инженеров на работу чуть ли не под конвоем. Кстати, как относятся к вам представители местных немецких властей?

— Я не могу пожаловаться на что-нибудь. Отношение ко мне более чем нормальное.

— Это похвально! Приятно поговорить с таким скромным человеком, который даже не жалуется на те или иные неизбежные неполадки. А я вот слыхал, что вы были под арестом, и не так давно, чуть ли не вчера, кажется?

— Это мелочь, господин советник…— не на шутку растерялся Заслонов, подумав: «Откуда эта старая обезьяна могла узнать о таких делах?» — Это недоразумение.

— И вы не обращайте особого внимания. Господин Кох молодой еще человек и немного фантазер, но он неплохой и преданный работник. Иногда, заботясь об интересах Германии, он может в отдельных случаях и ошибаться, как, например, с вами, но мы всегда разберемся в обстоятельствах дела. Между прочим, он занимал правильную позицию в вопросах об угольных минах, которые кое-кто считал мифом, сказками. Кстати, что вы можете сказать об этом дьявольском способе борьбы, который не имеет ничего общего с нормальными, общепризнанными правилами и законами войны?

— Прошу прощения, господин советник, но в разных минных делах я настоящий профан.

— О, мы должны всем интересоваться, всем. Когда-то я сам так же думал, как вы. Но теперь война не является делом только армии. Современная война — тотальная война. И каждый из нас, железнодорожный инженер, техник, каждый гражданин Германии и ее работник является солдатом. Да, да, солдатом, который должен заботиться о победе. Советую и вам иметь это в виду.

— Но я могу воевать, господин советник, только как инженер, только мне свойственными средствами: улучшать транспорт, давать как можно больше паровозов…

— Это не совсем так. Мы от своих работников требуем: будьте не только инженерами и техниками, будьте и солдатами. Враг действует не только на фронте, он воюет и в нашем тылу, он вокруг нас, он всюду подстерегает нас, чтобы причинить вред нашему великому делу. Вы слышали, конечно, о гнусной деятельности бандита, который величает себя дядей Костей. Это не мифическая личность, как думали некоторые из нас. Это реальный человек, и, видимо, хитрый и по-своему умный. Некоторые наши русские работники рассуждают так: что же, нас это дело не касается, мы лояльные инженеры, мы работаем лояльно и так далее. Должен сказать, мы требуем от таких работников, как вы, не только лояльности. Грош цена ей, если она граничит с обычной нейтральностью. Такая лояльность в отдельных случаях, да только ли в отдельных, может приобретать враждебный характер, преступный характер. Мы требуем от наших работников полной преданности интересам Германии. И нам хотелось бы, чтобы каждый из наших работников по-настоящему это понял и сделал бы для себя соответствующие выводы. А что вы думаете сами об этом дяде Косте?

— В таких делах я также профан, уважаемый господин советник.

— Вот этого мы и не хотим и не желаем. Наши работники должны в полном вооружении встречать каждое вражеское выступление. Ну, прощайте.