Незабываемые дни

Соколич подождал, пока все выговорили свои обиды, немного успокоились. Спросил у более взрослых, кто где работал. Были тут и два тракториста, и киномеханик, и несколько молодых рабочих из совхоза и с узкоколейки. Остальные хлопцы и девчата — ученики десятилетки.

Выслушав всех, присмотрелся к каждому.

— Ну, а теперь и я вам скажу несколько слов. Вижу, беда ваша не такая большая. Даже не беда это, а, можно сказать, полбеды. Но обиды ваши все правильные, законные. Надеюсь, ваши желания скоро сбудутся. Обещаю вам это, как ваш старший товарищ. Много в ваших обидах детского. Вы почти дети еще, а они вон и совсем дети,— показал он на группу подростков.— Правильно делают старшие, что жалеют вас, не поручают вам некоторых дел. Мне кажется, и на войну вы еще смотрите по-детски. А она страшная, лютая. Фашизм хочет отобрать у нас все. Война с ним тяжелая и суровая. Готовьтесь к ней, чтобы каждый, кого мы позовем, стал примерным воином-партизаном, честным народным мстителем.

Встреча с молодежью, с детьми глубоко тронула, взволновала Соколича. Он уже собирался распрощаться и пойти к совхозу, как неожиданно несколько пушечных выстрелов прокатилось по лесу. Стреляли, видно, близко, над самыми деревьями прошелестели снаряды. Их взрывы один за другим послышались где-то за лесом. Все встревоженно оглянулись, жадно вслушивались в тишину леса, наступившую сразу после выстрелов. Так же звенели осы, так же гудели оводы возле стада, неутомимый дятел как ни в чем не бывало постукивал своим долотом и взбирался все выше и выше, мелькая то с одной, то с другой стороны сухого дерева. Вспорхнула сорока и, описав полукруг над поляной, села на березовую ветку. Ветка закачалась. И чтобы удержаться, сохранить равновесие, сорока замахала крыльями.

Соколич заметил желтый бугорок песка, тянувшегося вдоль канала, совсем обмелевшего в лесу.

— А ну, детки, в канаву! Скорей! Да не собирайтесь вместе.

Подростков как ветер сдул. Остались рядом только старшие из комсомольцев. Майка тревожно и испуганно посматривала на дядьку.

Пушечные выстрелы прогремели еще раз. Майка даже вскрикнула, пригнулась, боязливо оглянувшись по сторонам. Приподнялась, покраснела: не дай бог мальчишки заметят, что она испугалась. Соколич улыбнулся.

— Не бойтесь! — тихо проговорил он, взглянув на Майку.— Бьют не сюда. Слышите?

Действительно, снаряды уже не летели над лесом и взрывы были еле-еле слышны.

— С гребли бьют,— заметил Заруба,— вот и немецкие автоматы частят.

Перестук автоматных очередей, однако, скоро затих. Не стреляли больше и пушки.

— В кого же они стреляли там? — спросил Соколич.

— Да, видно, напоролась колонна на сожженный мост, и сгоняют злость, бьют в белый свет, как в копеечку. Больше от страха.

— Дядечка! — оживилась Майка.— Это мы сегодня мост подожгли, по которому должны были идти немцы.

— Ну вот, ты все свои секреты выдала одним махом. Сами сожгли?

Майка глянула на хлопцев, замялась немного:

— И сами… Нам сказали…

— Вот видите, зря, значит, обижались, что вам не дают дела. А вы уже, оказывается, диверсантами стали.,

— А как же! — радостно воскликнула Майка и ту? же осеклась, побледнела.

Из-за ближайших деревьев на полянку выскочил всадник, за ним второй, третий, четвертый…

Семь всадников вскоре сгрудились возле Соколича. Лошади устало водили мокрыми боками. Хлопья пены белели на лошадиных храпах, на подпругах седел. Всадники глядели хмуро, насупившись. Майка крепко сжала свою винтовку, хлопцы насторожились. Передний всадник смотрел мутным, бессмысленным взглядом. Сильно рыгнув и изогнувшись в седле, он бросил команду задним:

— А ну, подтянись!

Соколич рывком отвел в сторону мыльную морду его лошади, которая уперлась ему в грудь.

— Ты, не трогай! Что за народ? — лениво спросил' всадник и пошатнулся, едва удержавшись в седле.

— Как видишь, народ! — спокойно ответил Соколич, присматриваясь к всаднику, от которого тянуло сильным спиртным перегаром. Этого запаха не мог пересилить даже острый запах конского пота.

— Отвечать точно, когда спрашиваю! И оружие при чем? — заметил всадник винтовку у Майки.

— Не при чем, а при мне! — вызывающе ответила девушка.

— Интересно, однако, знать, кто спрашивает? — немного шутливо спросил Соколич.

Всадник посмотрел на него с явным пренебрежением. Величественно повернулся к своим спутникам:

— Мишка! Сюда! Скажи этому неучу, кто находится перед ним.

Расталкивая лошадей, вперед выскочил на буланой кобылке шустрый парняга.

— Так что перед вами гроза, немецких дивизий командир летучего диверсионно-партизанского отряда «Вихорь»!

В тот же миг жалобно заблеяла овечка, привязанная к седлу конника. Небольшая буланая кобылка испуганно шарахнулась в сторону, и парень — он не имел седла — неожиданно брякнулся о землю. На полянке дружно захохотали.

Командир грозного отряда гаркнул!

— Отставить!