Незабываемые дни

Люди шли и думали об одном. И в ответ на их мысли сверкала под солнцем короткая надпись на отрядном знамени:

«Кровь за кровь и смерть за смерть».

Проходил молодежно-комсомольский отряд партизан-разведчиков. Комсорг отряда — Майка Светлик, оставившая работу в штабе,—она давно просилась в боевой отряд, Майка прошла мимо трибуны радостная, взволнованная. И все они, юноши и девушки, только сегодня принявшие боевую присягу, казалось, так нераздельно слились в едином порыве, в едином стремлении, что их возглас перед трибуной: «За Родину, за победу!» — заставил биться сильней все сердца, сплотил всех людей, которые смотрели на них, слушали их.

Соколич почувствовал, как потеплело у него на сердце, будто овеянном светлым дыханием весны. Наклонившись к Андрееву, шепнул ему на ухо:

— Вот бы нам быть такими молодыми,— кажется, землю сдвинули бы с места и одним заходом сбросили бы с нее все вражеское, злое, поганое.

Андреев улыбнулся, взволнованно ответил:

— Если, братец, мы способны чувствовать такое, то не старые мы еще с тобой… Значит, не последние еще люди на свете, и обижаться нет еще оснований.

А люди шли и шли…

После окончания партизанского парада до поздней ночи гремели на улицах гармони и бубны. Ни мороз, крепчавший под вечер, ни снежные сугробы, до самых стрех укрывшие хаты, не могли остановить веселого партизанского гулянья. Молодежь пела, водила кадриль. Взвивалась снежная пыль из-под ног, когда пускались плясать «Метелицу» или «Лявониху». Даже старый Пранук, который вывел поить коней к колодцу, услыхав залихватскую «Лявониху», так притопнул ногой, что поскользнулся на обледеневшей горке и, не сказать чтобы очень торжественно, съехал с нее прямо в сугроб. Но не растерялся перед неожиданными свидетелями его конфуза, женщинами, и, ловко поднявшись, набросился на лошадей:

— Вот же характер, нет на вас угомону! Ты его веди, а он дергает…

Женщины, стоявшие у колодца, бросились помогать деду поить лошадей, будто и не видели его конфуза.

А в хатах сидели пожилые партизаны, вели с крестьянами длинные разговоры о своих боевых делах, о фронтовых новостях, о фашистской нелюди.

Около школы налаживался целый спектакль. Группа затейников показывала Гитлера и его генералов, как собирались они брать Москву и что из того вышло.

Показ шел под гармошку. Одни припевки сменялись другими. Партизаны не обходили своим вниманием ни Гитлера, ни Риббентропа, ни хромого Геббельса. Хватало и рядовым фрицам и всем фашистским прислужникам.

Возле школы стоял такой хохот, какого не слыхали в селе с начала войны.

Мимо проходили Соколич и Андреев. Остановились на минуту, прислушались.

— Очень хорошая примета, Александр Демьянович, когда народ смеется,— задумчиво сказал Соколич.

До поздней ночи гремели на улицах гармони и бубны.

* * *

Утром, когда еще светились звезды на небе и февральский мороз сильно хватал за щеки, отряды выходили из села и вытягивались в длинную колонну. Справа на сумрачном зимнем небе догорали отблески зарева.

— Видно, правая колонна выкуривает где-то немецкие гарнизоны,— проговорил кто-то, ни к кому не обращаясь. И каждый, взглянув на далекое зарево, снова погружался в свои обычные думы о суровом походе, ежедневных боевых заботах, борьбе.Я

КНИГА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Поезд остановился на небольшой станции, последней перед городком. Из городка ближе добираться домой, но у Нади не было охоты появляться там, где ее личностью могли интересоваться больше, чем на этой глухой станции.

Вместе с Надей из вагона вышло несколько пассажиров. Среди них ловкий лейтенант полиции, только что окончивший специальные курсы, три полицая, два штатских — видимо, небольшие чины из какой-либо волостной управы. Лейтенант до того надоел ей в вагоне своим ухаживанием, что она с облегчением вздохнула, очутившись в тамбуре. Чего он только не наговорил ей за день, пока медленно, нудно тащился поезд. Узнав, что она работает в школе и принимает участие во взаимопомощи, он тут же похвастался своим дядей:

— Вы знаете, сам Кубе здоровается с ним за руку… Большой начальник! Всю самопомощь на себе держит, и еще разных других государственных дел сколько у него на плечах. А как живет! Одних только комнат восемь занимает, да машина, шофер. Личная секретарша, разные там другие под руками… Богато живет!… Вот и вам…— тут он с явным восхищением оглядел ее фигуру, даже вздохнул,— и вам бы нашлось там хорошее место. Охота вам работать где-то в глуши… С вашим образованием, с вашим… да что говорить…

— Однако вы едете в такую же глушь.

— Наше дело совсем другое. Мы — представители государственного порядка, обязаны всеми силами поддерживать его. Нарушителей, чем дальше от Минска, тем все больше и больше. Прямо, можно сказать, заполонили некоторые районы. Вот неподалеку от вашего района столько развелось их, что послали туда специальные отряды, чтобы немного их утихомирить.

— Что же вы будете делать там… куда едете? — механически спросила Надя.