Незабываемые дни

«Видно, деревня или село…» — подумали оба и заторопились. Сошли с дороги и начали пробираться кустами. Уже из кустов они заметили неясные очертания первых строений, но тут Постебунчик полетел вверх ногами через какие-то сучья. От ближайшего дома послышался громкий окрик по-немецки: «Стой, кто идет?» Оба путника прижались к земле. Автоматная очередь разорвала воздух и смолкла. Наступила такая тишина, что Постебунчик, казалось, слышал, как стучит сердце его напарника. Они полежали минут пятнадцать, видели, как мелькнул еще раз огонек возле крайнего здания,— должно быть, часовой, успокоенный тишиной и затосковавший по нескорой смене, решился украдкой закурить сигаретку. Где ползком на животе, где на четвереньках они двинулись глубже в кусты и, когда исчезла из глаз деревня, встали на ноги и быстро зашагали на восток, начинавший уже бледнеть. Прошли километров пять — семь и вдруг увидели на краю болота небольшой сенной сарай. Дождь не переставал моросить, и утомленные путники решили переждать его в этом сарайчике, заодно и отдохнуть немного, а если будет возможность, то и обогреться. Не мешало бы подумать и о завтраке — тяжелый путь давал себя знать.

Путники примостились в углу, где лежала целая охапка соломы. Глаза слипались от усталости, и вскоре оба они, несмотря на все старания превозмочь дремоту, уснули как убитые. Видно, проспали долго,—! когда проснулись, над стрехой стояло уже солнце и клочья соломы на крыше слегка курились паром. Возможно, путники проспали бы и дольше, если бы не частые выстрелы из винтовок. Приникши к щелям между бревен, они осмотрели поле, тянувшееся до самой деревни, возле которой они, видно, блуждали ночью. В противоположной стороне зеленели заросли кустарника, поблескивала речка, за речкой начинался бор. Кустарник подходил к самому сарайчику, тянулся по опушке леса до самой деревни.

Но не кустарник, не поле и не речка интересовали теперь их. Они заметили на полевой дороге небольшую группу немцев, залегших за кучей камней. Немцы изредка постреливали в сторону речки. В ответ оттуда также слышались выстрелы. Немцы были значительно ближе к речке, чем сарайчик. Взглянул Постебунчик на кусты и облился потом. Шепотом позвал Сашку. Между кустов ольшаника, пригибаясь на открытых местах, цепочкой пробирались к речке человек пятнадцать гитлеровцев. Видно, те, которые. стреляли с поля, отвлекали на себя внимание партизан, а эти намеревались перебраться за речку, чтобы ударить партизанам с тыла. Немцы были метрах в пятидесяти от сарая.

Ситуация складывалась не очень приятная для парашютистов, и у них не было никакой охоты задерживаться в своем вынужденном приюте. Друг за другом они выскользнули из сарайчика и, прижимаясь к ольшанику, прячась в лозняке и низких кустах смородины, также поползли к речке.

Вот уже блеснула вода. Небольшая болотная речка, заросшая кувшинками, густым камышом, открылась перед ними, до нее оставалось каких-нибудь метров десять, и Постебунчик не заметил, как проскочил это расстояние и бултыхнулся, как камень, в воду. Стрельба разгорелась с новой силой. Но стреляли теперь уже больше с высокого берега, прямо над головой гремели выстрелы. Парашютисты услыхали, как 'кто-то крикнул оттуда, с кручи:

— Не выторкивайтесь, не выторкивайтесь пока что из воды, держитесь берега.

Кто не обрадуется такой команде в подобной ситуации, да еще на родном языке?

Немцы постреляли еще немного, да так и отошли ни с чем. Вскоре два путника, мокрые до нитки, усталые, сидели и обогревались у небольшого костра на партизанской заставе. Партизаны доставили небогатые их пожитки и груз, спрятанные в кустах возле дороги.

Как выяснилось, партизаны ночью заметили самолет. Он низко-низко пролетел над речкой, сделал два круга над лесом, над болотом и пошел назад, на восток. По звуку моторов можно было узнать, что это наш, советский самолет. Поэтому, как только рассвело, группы партизан разошлись во все стороны, догадавшись, что самолет* на мог прилететь без причины, что он, наверно, сбросил груз или людей.

Немцы из гарнизона, размещенного в большом селе, тоже слыхали гул самолета и утром послали небольшую группу солдат, чтобы они прочесали на всякий случай болотце и хотя бы часть леса.

Под вечер парашютистов доставили в штаб партизанского отряда.

7

Небольшая колымага пылила по дороге. Лошади лениво перебирали ногами, отмахиваясь хвостами от оводов и слепней. Полуденное солнце припекало так, что закручивались молодые листочки на ольшанике, а на пригорках кое-где пожухла трава. Пыль от колымаги да от десятка верховых поднималась столбом и долго висела над дорогой. Лошади фыркали от пыли, всадники то и дело* снимали шапки, чтобы немного просушить вспотевшие лбы и чубы. Только дед Пранук не обращал внимания на жару и сидел на козлах в своей меховой шапке. Удобно примостившись на кожушке и сидя боком, чтобы не упускать из глаз лошадей, он вел, как сказал сам, «серьезный разговор» с Соколичем:

— Так что выходит, товарищ секретарь, что у нас теперь во всех районах советская власть?

— Так и есть, дед Пранук.