Незабываемые дни

В дни, когда стояла хорошая погода, Цайт любил организовывать, как он говорил, коллективные купанья, на которые выезжали на небольшой моторке. Цайт приглашал обычно Вейса, Веру и угрюмого Цобста, который был неплохим мотористом. Прежде Вера не шла на такие приглашения, так как считала неприличным для себя плескаться в воде в компании трех мужчин. Но после того как ей посоветовали быть более ласковой с Цайтом, она перестала уклоняться от его предложений и принимала участие во всех подобных прогулках. Обычно выезжали куда-нибудь недалеко за город.

Цайт был всегда главным зачинщиком забав на воде, учил разным стилям плавания и ныряния. После купания катались, час на моторке.

Сегодня купались возле лесистого берега. Цобст, не увлекавшийся купанием, ловил рыбу. Ему не везло сегодня на окуней, все больше попадались маленькие пескари да уклейки. Постепенно портилось и его настроение, над ним подсмеивались, поддразнивали.

Если плохое настроение Цобста было понятно, то Цайту не совсем понятно было настроение Веры. Всегда веселая, порой даже задорная на таких прогулках, она будто скисла сегодня, сидела хмурая, надутая.

— Что с вами, Вера? Ну посмотрите веселей… Улыбнитесь!

— Просто нездоровится, да и холодновато. Видите, и туман начал стлаться над водой…

— Ну что ж, тогда поедем. Уважаемый Цобст, забирайте свой богатый улов, будем отчаливать.

А у Веры действительно было грустное настроение. И не Цайту знать о его причинах. Уже несколько таких прогулок прошло без всяких результатов. Видно, не подготовились хлопцы или какие-нибудь другие причины их задержали, но условных знаков нет как нет. А сколько усилий стоило ей уговорить Цайта и его сослуживцев сменить обычные места купаний, увеличить зону прогулок на моторке. Вейс особенно боялся отдаляться на какой-нибудь лишний километр от города: за каждым приречным камнем, за каждым кустом он готов был видеть притаившегося партизана.

И вот они ехали обратно. До города было всего километра два-три. Около мотора сидела Вера. Там было теплей, а главное, когда руки заняты каким-нибудь делом, на душе веселей, не так донимают докучливые, невеселые мысли: скоро ли наконец кончится эта неспокойная и шаткая ее жизнь. И только она снова подумала об этом, как вдруг будто вся кровь сразу отхлынула от лица, до того побелело оно…

А перед ее глазами все стояли две зеленые еловые ветки, которые выделялись на белой поверхности огромного валуна, покрытого с боков светло-зеленым мохом. Камень лежал возле самого берега, где река делала резкий поворот. Стремительное течение гнало воду в крутой берег. Вода бурлила, ходила кругами, поднималась из самых глубин. Стрежень реки как бы разбивался здесь на две неравные части. Одна стремительно текла дальше. Другая поворачивала обратно и все кружила, образуя воронки. Это место, как знала Вера, называли Чертовым омутом, и даже опытные пловцы побаивались его черной глубины и предательского стремления словно клещами схватить за ноги человека и неумолимо тащить его вниз и кружить, кружить до полной потери сознания.

Все, что увидела и сразу передумала Вера, произошло в один короткий миг. Ее внезапную бледность заметил Цайт, который вместе с Цобстом сидел близко, почти рядом'. Наклонившись к ней, он спросил:

— Что с вами, Вера? Вам нездоровится?

— Мне действительно плохо… Прикажите кому-нибудь править лодкой…

Она выключила мотор. Цайт жестом приказал своему помощнику поменяться местами с Верой. Лодка попала в водоворот и начала медленно выписывать дугу, приближаясь к заросшему лозняком берегу. Вера, держась обеими руками за борта лодки, старалась, пригнувшись, перебраться на место Цобста. Неустойчивая лодка ходила ходуном, и Вейс, сидевший на носу, кричал:

— Осторожно, господа, осторожно, иначе перевернемся.

Цайт глянул на него злыми глазами, хотел что-то сказать и не успел. Чтобы разминуться с помощником Цайта, Вера на мгновенье выпрямилась во весь рост, но вдруг качнулась в сторону, неловко попав ногой на борт лодки. То, чего боялся Вейс, произошло так быстро, что он не успел вскрикнуть, очутившись с головой под водой. Вслед за ним полетел в воду и Цайт, который не растерялся, однако, и делал отчаянные усилия, чтобы прибиться к берегу. Он уже ухватился было рукой за веточку розового куста, но в пальцах осталось только несколько шершавых листочков, и, подхваченный течением, он начал отдаляться от берега. Вера едва держалась на воде и кричала: «Спасите!» То же самое, но по-немецки выкрикивал и Цобст, как клещ вцепившись в нос лодки, торчавший из воды, в то время как корма, отяжеленная мотором, опустилась глубоко вниз.

Вера так искренне кричала о спасении, что казалось, будто Вейс услышал ее под водой, так как тут же вынырнул и, дико озираясь, отчаянно бился на воде, временами погружаясь с головой и пуская пузыри.