Незабываемые дни

Они договорились о связных, о времени передачи дополнительных сведений, решили, что вся операция будет проведена тогда, когда роту Пушкарева назначат нести караул по батальону, причем Заслонов высказал' пожелание приурочить выполнение плана к приезду в батальон каких-нибудь важных гостей.

На следующий день Заслонов отвел свой отряд на новое место, немного подальше, чтобы командование батальона не могло заподозрить что-нибудь неладное.

И вот долгожданный день настал. Связной явился в полдень, передал необходимые сведения, пароль.

Задолго до наступления темноты отряд, разделившись на три группы, двинулся в дорогу.

Вершины наиболее высоких сосен еще розовели в отблесках вечерней зари, когда отряд пришел на место.

Заслонов сидел на лесном пригорке, с которого виднелись темные очертания поселка, отдавал последние распоряжения, советовался со своими командирами. Дождавшись темноты, он отдал приказ незаметно подтянуть все группы ближе к казармам и залечь там в ожидании сигнала к атаке. Ночь была безлунная. Не видно было и звезд. Все небо затянули сплошные тучи. Видно, собирался дождь, далеко на западе слегка погромыхивал гром и поблескивали далекие вспышки молнии. Тишина стояла кругом такая, что слышно было, как ходит часовой у въезда в поселок и ритмично тарахтит движок возле штаба батальона.

Скоро часы показали двенадцать. Прошло еще с полчаса. Где-то на болоте возле речушки, огибавшей поле справа, заскрипел дергач и смолк.

Прошло еще минут двадцать, но в непроглядной тьме не видно было признаков движения, никаких условных сигналов. Заслонов начал тревожиться. Уже мелькнула мысль, не пахнет ли здесь провокацией со стороны гитлеровцев. А в это время в штабе батальона проходило инструктивное совещание, которое немного затянулось. Кроме командования батальона здесь были командиры рот, гость генерал, занимавший пост наместника начальника полиции Герфа, несколько гестаповских агентов. Генерал информировал о мерах, которые должны быть приняты в ближайшее время против партизанского движения. Он не приводил фактов, но все присутствующие на совещании хорошо знали их. Генерал не говорил и о том, что Кубе из себя выходит от гнева и обещает послать на виселицу местное полицейское и эсэсовское начальство, если оно в ближайшие дни не сумеет отбить у партизан Цайта и не поймает дерзкого инженера Заслонова.

— С этого времени принимайте самые лютые меры против партизан и их помощников. В плен больше не брать, у нас не хватает тюрем. Через неделю-другую будем вырубать леса вдоль железных и шоссейных дорог.

Генерал говорил долго. Пушкарев с тревогой глянул на часы, было уже около часа ночи. Наконец генерал закрыл совещание и, распустив людей, остался с командиром батальона и командиром специального взвода порядка.

— Я должен сказать вам,—конфиденциальным тоном начал генерал,— что в вашей зоне появились люди Заслонова; возможно, в скором времени и весь его отряд окажется где-нибудь поблизости.

— Мы на днях уничтожили одну его группу.

— Это хорошо. Теперь у меня один вопрос: как с людьми у вас? Все надежные?

— Обманывать не будем, господин генерал,— ответил подполковник.— На этой неделе расстреляли шесть солдат.

— А как с командирами?

— С командирами у нас, кажется, все в порядке*

— А по моим сведениям, один из ваших командиров рот не сегодня, так завтра пойдет в партизаны.

— Осмелюсь спросить, господин генерал, какого командира вы имеете в виду?

— Если бы знал, вы имели бы честь посмотреть на него.

— Разрешите сказать, господин генерал,— вмешался командир специального взвода службы порядка.— С капитана Пушкарева мы не спускаем глаз.

— А в чем дело?

— Видите ли, не совсем понятный случай с одной его операцией, когда он лично расстрелял трех наших солдат.

— Что ж, командир имеет право и расстрелять солдата, если тот провинился.

— Это конечно, господин генерал, но причины… Он объяснил, что расстрелял солдат за паникерство, за трусость, а были эти солдаты самые отчаянные, ну как тут сказать, головорезы.

— Ну?

— И расстрелял он их, в сущности, за то, что они вырезали семью одного партизана, испортили там двух девчонок… Потом их, правда, пристрелили.

— Вы твердо убеждены в том, что говорите?

— Проверяли, господин генерал, и проверяем…

— А еще?

— Вообще удивляет нас его поведение с солдатами: уж очень солдаты уважают его.

— Гм…—задумался генерал.—Подберите мне к утру все материалы, я сам познакомлюсь с этим командиром. Как его? Пушкарев? Что ж, посмотрим, что это за пушкарь такой…

В эту минуту кто-то резко рванул дверь, и она с грохотом открылась. На пороге стоял Пушкарев. Генерал, взглянув на него мельком, потянулся было рукой к кобуре. Но Пушкарев сделал еще шаг и закричал диким голосом:

— Спасайтесь, генерал! Быстрей, быстрей! Партизаны! — и исчез за дверью.

У всех участников совещания, сидевших за столом, на мгновенье ноги будто приросли к полу. Они глянули в окно и с ужасом отпрянули от него.

— Боже мой, горят гаражи, а ведь там наши броневики!