Незабываемые дни

Усевшись поудобней, Лена достала заветный сверток, развернула. В первую минуту она разочаровалась» Ничего особенного. На папиросной бумаге напечатаны на машинке наиболее важные сообщения Советского Информбюро, которые Лена уже слыхала. Другие листки исписаны от руки чернилами и карандашом. Вот небольшая статья секретаря обкома Соколича, в которой он говорит о результатах партизанской борьбы за год и призывает партизан еще сильнее бить гитлеровских захватчиков. А вот заметки о разгроме полицейских гарнизонов, фельетон о немцах,— они действительно увидят Москву, когда попадут туда пленными. А под фельетоном заметка о партизанских отрядах дядя Кости и батьки Мирона, разгромивших гитлеровские части и уничтоживших много немцев. Взяты в плен важные гитлеровцы, в том числе один генерал.

Лена ликовала. Она знала фамилии некоторых известных гитлеровцев, которыми немцы в своих газетах и листовках пугали партизан и которые теперь оказались у них в плену. Она знала Заслонова и тут же вспомнила Надю. Где она теперь?

Однако умны партизаны. Не молчат о своих победах, а рассказывают о них народу. Видно, и сюда эти листки переслали, чтобы прочитали их рабочие типографии.

Пришел рабочий, о котором говорил шофер.

— Давай, девушка, бумагу.

Лена начала отсчитывать ему пачки. Он сложил их так, чтоб удобней было нести, затем постоял минуту как бы в нерешительности, молча глядя на нее.

..— Что-нибудь есть?

Она передала сверток, который быстро исчез в кармане у рабочего.

Выполнив задание, Лена почувствовала огромное удовлетворение: вот и она что-то полезное делает.

Все шло хорошо, и беспокоили ее только мысли о молодом лейтенанте. Он становился все нахальней,— когда Лена сказала однажды, что у нее нет времени стоять с ним и пустословить, он ответил:

— Я знаю, вам далеко на работу, пожалуйста, я подвезу вас на машине. Тут у меня близко гараж!

— Постойте… подождите… Не думаете ли вы, что я сошла с ума, чтобы разъезжать с вами по городу?

— А что тут плохого? Я просто подвезу вас к Дому печати, где вы работаете.

— Откуда вы знаете, где я работаю? — невольно вырвалось у Лены.

— Я все знаю о вас…

Об этом Лена рассказала руководителю своей пятерки, Женьке, во время очередной явки в воскресенье. Он, внимательно выслушав, нахмурился:

— Придется тебе, видно, искать другую работу…,

— Почему?

— Я думаю, ты сама догадываешься.

Женька подробно начал расспрашивать, где, на какой улице встречалась она с немцем. Узнав, что все эти встречи происходили на ее улице, задумался на минуту.

— Что за человек этот немец, какой он из себя?

— Молодой лейтенант, в армейской форме, смуглый, волосы, кажется, темные…

— И на левой щеке бородавка?

— А ты откуда знаешь?

— Гм… Я же должен всех немцев знать в своем районе. И говорит он по-русски с тобой?

— По-русски.

— Тогда, Лена, вот что скажу: немца этого не бойся. Хочет познакомиться — знакомься. Я говорю тебе не просто как девушке, а как члену нашей организации. Если я сказал «не бойся», это не значит, что ему можно все говорить. То, что мы делаем, знаем только мы и люди, которые нами руководят. А познакомиться можешь.

— Ты что, сватом заделался? — вспыхнула Лена.

— Да брось ты свои детские выходки. Немец этот и не немец, а чех. Его часть действительно размещается недалеко от твоего дома и несет караульную службу на аэродроме. Понимаешь, на аэродроме. В этой части преимущественно чехи.

— Понимаю, понимаю… Так ты, видно, хочешь, чтобы я бросилась на шею этому лейтенанту и сразу пригласила его в наше подполье?

— Мне больше не о чем с тобой говорить…

— Ты тоже не горячись… Ну, хорошо, подумаю…

— Тогда до свидания. На, возьми нашу газетку, только не очень выторкивайся с ней на чужие глаза.

Дома Лену ждало важное открытие. Читая газету, она дрожала от волнения. Все, что было напечатано в ней, она прочитала еще там, на складе типографии, И когда догадалась, в чем тут дело,— стало стыдно и радостно. Стыдно, что не сообразила сразу, для чего был прислан сверток бумаги. Радостно от сознания, что и она имеет какое-то отношение к выходу в свет этой небольшой газеты.

12

Генерала Геллера и некоторых других пленных Заслонов передал Мирону: тот держал авиасвязь с Большой землей.

Нельзя сказать, чтобы с большим удовольствием, но и не без известного удовлетворения Геллер встретился здесь с Цайтом, Цобстом и Вейсом. Все же легче, когда знаешь, что не один ты попал в беду, а есть у тебя и друзья по несчастью. Встретились, правда, сдержанно, не расспрашивали друг друга, как все это произошло.

Поскольку Геллер присоединился к компании позже, у него спросили о последних событиях на фронте. Известие о Севастополе подняло на некоторое время наcтроение пленных гитлеровцев, и Вейс начал такую длинную речь о будущей великой Германии, что Цайт был вынужден деликатно прервать его: