Незабываемые дни

— Стой, засеку, бандит! — и один из всадников бросился за убегающим. Тот остановился на секунду и, резко размахнувшись, швырнул гранату навстречу всаднику. Блеснул огонь, металлический звук взрыва потряс воздух. Конь, перевернувшись через голову, далеко отбросил своего седока. Но и беглец, сразу прошитый несколькими пулями, грузно опустился на землю.

— Кончился, гад! — взволнованно проговорил один из партизан, подбежав к убитому.

А те двое, которым связали руки, перебивая друг друга, торопливо повторяли:

— О, тот не наш, тот не наш!

В их голосах не только страх, но и заискиванье.

— Вы тоже стреляли, босота!

— О, то мы думали, что попали на полицейскую засаду. А этот не наш. Он приблудился сегодня к нам…

Задержанных старательно обыскали, но, кроме брошенных ими пистолетов и нескольких запасных обойм с патронами, ничего больше не нашли. Правда, обыск убитого дал большие результаты. Из его карманов вытащили несколько пачек денег. Были здесь и советские, и польские, и немецкие, и совсем незнакомые. Кроме бумажных денег нашли около полсотни золотых монет, а также карту, где названия сел и городов были напечатаны по-немецки. В голенище сапога обнаружили несколько бумаг, по-видимому каких-то документов, написанных на непонятном хлопцам языке. Среди документов — листок тонкой папиросной бумаги, исписанный мелкими буквами, цифрами, в которых тоже невозможно разобраться.

Лейтенант Комар первый допросил арестованных. В один голос они заявили, что посланы специальными ходоками от польского партизанского отряда, чтобы договориться с Соколичем о некоторых совместных действиях на границе с Польшей.

— А третий? — спросил Комар.

— Третьего мы не знаем.

Они рассказали, что этот третий случайно присоединился к ним по дороге неподалеку от места, где их задержали, что он выдавал себя за партизана и говорил, будто нес какую-то информацию в штаб Соколича.

— Вы только вдвоем пришли или кроме вас были еще люди из вашего отряда? — спросил Комар.

Эти слова привели задержанных в некоторое замешательство. Они растерянно переглянулись, и каждый из них явно медлил с ответом. Наконец один, будто что-то вспомнив, торопливо заговорил:

— Товарищу, наверно, известно, что в партизанский штаб прибыли двое связных из отряда Костюшки. Мы шли вместе и, только проходя через районы, занятые немцами, расстались, чтобы не очень бросаться в глаза. Мы знаем их фамилии: один товарищ Пшиборский, второй товарищ Хатур.

— А из какого же вы отряда?

— Мы из «Чырвоных стшэльцау», товарищ.

— Где теперь размещается ваш отряд?

— Под самым Брестом… Комар резко оборвал их:

— Кого вы думаете обмануть? «Чырвоных стшэльцау» давно нет под Брестом.

— Как нет, если мы сами недавно оттуда!

— А из какой роты вы? — резко спросил лейтенант старшего по возрасту «стшэльца» — коренастого человека, на могучих плечах которого моталась на диво маленькая голова.

– Из первой роты, товарищ командир…

– Из первой? Кто командир?

– Позвольте, позвольте…— старался вспомнить человек и торопливо выпалил: — Командир моей роты товарищ Гансецкий.

— Хороший командир?

— О, дай бог каждой роте. Один из лучших командиров.

– А вы знаете, что ваш Гансецкий провокатор?

– Что вы, что вы, товарищ командир, зачем, извините, такие злые шутки…

– Не злые шутки, а плохие шутки с вашей стороны,— оборвал его Комар.— Сколько дней, как вы покинули отряд?

— Дней шесть, товарищ командир.

— Как же вы ухитрились не знать, что Гансецкий расстрелян польскими партизанами уже десять дней тому назад, как изменник своей родины?

Бегающие глазки «стшэльца», назвавшего себя Ясем Бродоцким, замерли на минуту и безнадежно уперлись в одну точку.

Второй «стшэлец», Гемдаль по фамилии, растерялся так, что не мог припомнить никого из своего отряда.

— Вывести их к дьяволу! — приказал Комар конвоирам.

Он и сам мог бы воздать по заслугам этим проходимцам, но надо было передать их в распоряжение товарища Бохана. Предупредив конвоиров, чтобы они не спускали глаз с задержанных, Комар направился в штаб партизанского соединения.

9

Когда Надя переступила порог землянки, Соколич так обрадовался, что прервал очень важный разговор с Боханом и Андреевым и, выйдя из-за стола, долго жал ей руку.

Последние дни он был очень озабочен судьбой девушки, которую послал на такое ответственное задание. Правда, предварительно партизанское командование провело большую и точную работу по разведке. Соколич, Бохан и Андреев знали о командире дивизии, пожалуй, больше, чем он знал сам о себе, особенно если говорить о том, как относились к нему гитлеровцы.