Незабываемые дни

— Огня раньше нас не открывать и себя ни в коем случае не выявлять. Когда дам ракету, тогда и начинайте.

Растянувшись цепочкой, хлопцы исчезли в ольшанике. Партизаны слышали немецкую команду, затем ее заглушил стук топоров и звон пил.

Вскоре из-за можжевеловых кустов выскочил знакомый связной из отряда. Лошадь была вся в мыле и тяжело дышала. Соскочив с седла, связной передал распоряжение командира отряда:

— Приказано, товарищ лейтенант, не надеяться на помощь и обходиться только своими силами.

— А где товарищ Швед?

— Гонит сейчас карателей-поджигателей. Они сожгли деревню Новоселки. А там еще немцы лес рубят возле железной дороги, так наши партизаны заняты ими. Да еще прорвался отряд полицаев через Старые Броды, начали грабеж в Лазишках. И тех надо бить.

— Как сговорились, поганые. А батька Мирон?.

— Сказал — не только отряда, а ни одного человека не даст.

Лейтенант отослал связного, приказав передать командиру отряда, что здесь все в порядке.

Немцы копошились на своей стоянке. Возле кухни выстраивалась очередь солдат с котелками. Только часовые у ручья да пулеметчики не оставляли своих мест, пристально наблюдая за лесом.

Передав по цепи, чтобы в первую очередь били по пулеметчикам, лейтенант произнес то слово, которого так нетерпеливо ждали партизаны:

— О-го-онь!

Астап видел, как от дружного залпа посыпалась хвоя с деревьев. Лесное эхо подхватило залп и раскатистым громом прокатило его над лесными просторами. Еще и еще залп. Промчались друг за другом несколько мотоциклов. Передний с разгона не попал на греблю и перевернулся на топком берегу, выбросив мотоциклистов прямо в ручей. Других сняли меткие пули, и пустые мотоциклы еще тарахтели несколько минут, кружась по луговине.

На стоянке у немцев поднялась неразбериха. Многие солдаты бросили котелки и винтовки и побежали в лес. Другие пустились наутек в противоположную сторону, за речку, но, очутившись на открытом месте, бежали обратно, прятались за топкими берегами, иногда проваливаясь по самые уши. От немцев не отставали и полицаи, увеличивая своей суетой всеобщую панику. Слышались крики, ругань, резкие звуки команды. Офицеры пускали в ход все средства, чтобы привести роту в порядок.

Но тут свинцовый дождь полоснул гитлеровцев сзади. Ошеломленные солдаты затоптались на месте, залегли, некоторые бросились в лес, но в лесу их неожиданно встретил новый залп. Еще несколько залпов, и остатки гитлеровцев заметались в беспорядке и бросились кто куда, спасая свою шкуру.

Победа была полная, хотя часть гитлеровцев убежала. На месте остались и некоторые трофеи: с полсотни винтовок, четыре мотоцикла с пулеметами, а также кухня с готовым супом. Командир взвода распорядился организовать обед. От наваристого супа не отказались и крестьяне. Вскоре пришло несколько человек с острова и с ними старик Силивон,

— Хорошо, хлопцы, что вы подмазали им пятки, больше не полезут к нам.

— Не только пятки, дядька! — И партизан с веселым, смешливым лицом показал рукой на серо-зеленые мундиры, валявшиеся в кустах, на берегу речушки и на самой дороге.

— Смотри, как разлеглись… падаль,— сказал все тот же партизан.

— Над мертвецами, хлопец мой, не стоит особенно насмехаться, лучше посмеемся над живыми…— довольно строго проговорил Силивон и, увидев Астапа, подошел к нему.— А ты зачем тут, старый леший?

— Шел к вам в гости, да попал на партизанское угощение. Угостили, будут помнить гитлеровские заразы.

— Это хорошо, что угостили, но, скажу я тебе, надо больше угощать. Видишь, что делается? — Силивон глянул на небо, по которому тянулась рыжеватая туча.— Видишь, что творят?.. Мало того, что лес рубят вдоль железной дороги и шоссе, так и ближайшие деревни сжигают.

Вскоре к лейтенанту прискакал ординарец. Партизаны получили приказ сейчас же идти на помощь отряду Лагутьки в район Рудоминки и не подпускать туда немецкие подкрепления из соседнего района. Лейтенант быстро построил свою группу в боевой порядок и немедля повел ее туда.

В лесу остались Силивон, Астап и несколько десятков крестьян, не успевших разойтись.

— Вот что, хлопцы,— сказал Астап.— Начали вы лес рубить, наделали только вреда. Сейчас же стаскивайте в кучу, да сожжем, чтобы не мозолило глаза. А то сунутся снова фашисты сюда, могут готовое использовать. А лишнее железо — в речку, чтобы и следа не осталось,— показал он на сгоревшие и исковерканные мотоциклы.— А кухня, Силивон, я думаю, пригодится и вам в хозяйстве.

Возле речки закипела работа. Разложили костер, на который натаскали сначала сушняку, чтобы ярче горело.

Силивон сидел у костра на старом сосновом пенечке, с которого давно уже отстала кора и тут же валялась на земле, источенная шашелем, трухлявая. Он подставлял теплу свои плохо гнущиеся от ревматизма колени и зябкие руки. Пламя жадно хваталось за сырую смолистую хвою, которая сначала густо дымила, тлела, потом с треском вспыхивала, как порох.