Незабываемые дни

Все это можно было бы сделать значительно быстрей, если бы в помощь Шведу и Лагутьке дали хотя бы еще один отряд. Но Мирон не шел на это, исходя из некоторых своих соображений. В штабе бригады стало известно, что активность немцев на востоке зоны —, обычная демонстрация, организованная с целью отвлечения основных сил партизан. Настоящая опасность угрожала с берегов реки, со стороны города, в котором находились сильные части гитлеровцев. Немцы не рисковали пускать их в далекие обходные маневры и думали перехитрить партизан. Если бы те поддались на провокацию и оттянули свои силы на восток, немцам было бы сравнительно легко нагрянуть с запада и полностью оттеснить от реки партизан. Разведка докладывала, что в селах на той стороне реки разместилось несколько частей, прибывших из города. Выше по течению реки обосновались немецкие понтонеры и все время занимались разными упражнениями, перебирались даже на другой берег. Но и это особенно не тревожило Мирона,— восточный берег был болотистый, и, если бы немцы даже перебрались на него, они все равно не смогли бы продвинуться далеко и угрожать партизанам.

Чувствовалось, что немцы нервничают. Им очень хотелось бы одним ударом разгромить партизан батьки Мирона, и в то же время они беспокоились за городок, где также не считали себя в полной безопасности.

Едва решили они начать наступление на партизанскую зону, как ночью, в городе, в расположении одной части, посланной против партизан, был взорван склад боеприпасов. Мирон и Блещик хорошо знали, что взрыв произведен партизанами одной из заслоновских групп, действующих в самом городе. Немцы были вынуждены отозвать обратно некоторые свои части, главным образом полицейские отряды и соединения, Против партизан остались два эсэсовских батальона и гренадерский полк, прибывший в город с фронта для переформирования и пополнения.

Внимание Мирона было приковано к Песчаному Груду, единственному месту, где переправа могла принести немцам успех. Мирон и Блещик проводили здесь дни и ночи, готовясь к обороне. Выкопали окопы полного профиля, подготовили пулеметные гнезда, укрытия, наметили позиции для своей артиллерии — захваченных у немцев минометов. Кое-где пустили в ход колючую проволоку, заминировали подступы. Конечно, не думал Мирон начинать с немцами позиционной войны, на это не хватило бы у него ни сил, ни боеприпасов, да это и не входило в тактику партизанской войны. Но не хотелось оставлять обжитой территории, с которой очень удобно было держать немцев в постоянном напряжении, в известной мере контролируя и городок и ближайшие дороги. Большинство своих отрядов Мирон собрал неподалеку от Песчаного Груда, приказав им не слишком высовываться на берег. Они несли по очереди охрану берега, и только группа Дубка находилась здесь постоянно, дни и ночи.

И вот наконец, когда немцам показалось, что основные силы Мирона оттянуты на восток зоны и скованы там, они решили наступать. Переправу начали на рассвете. Над рекой плыл густой туман, и, используя его, немцы надумали незаметно перебросить к месту переправы понтоны и моторные катера, которые, чтобы не делать лишнего шума, пустили на веслах. Но партизанские разведчики услыхали подозрительный плеск воды и сразу сообщили об этом на Песчаный Груд. И хотя стоял еще предрассветный мрак, присмотревшись, уже можно было различить отдельные фигуры солдат, спускавшихся по береговой круче к реке. Порой слышалось неосторожное звяканье котелка или сказанное тихо слово команды. Партизаны несколькими группами, с автоматами и ручными пулеметами, подошли по рвам-вымоинам к самой воде и спрятались в тумане, кто за кустами, кто за прибрежными камнями.

Партизаны лежали на берегу и напряженно ждали, зорко вглядываясь в густой молочный туман, стараясь не пропустить ни одного звука. Журчала, переливалась вода средь камней, тихо плескались волны, слышались еле уловимые всплески водоворотов. Качались от быстрого течения прибрежные тростники и склоненные над самой водой кусты лозняка. Ко всем этим звукам вдруг примешались другие, торопливо-ритмичные. Хлопцы знали — упругие весла рассекают стремительное течение реки. Поскрипывали уключины, изредка стучало весло о весло, металл о металл.

И вот недалеко от берега в волокнистой мгле тумана показались неясные контуры одного из понтонов. За ним стали вырисовываться другие.

Короткая, как выстрел, прозвучала команда:

— Огонь!

Дружный залп полоснул воздух, начали бить пулеметы. Казалось, тугая завеса тумана покачнулась и на мгновенье раздвинулась, обнажив черное зеркало реки с ее пенистыми водоворотами. Затем белые пряди снова сошлись над водой, и в густом тумане раздавались беспорядочные голоса, чьи-то вопли, отчаянные крики о помощи, частые всплески весел. Неожиданно затарахтел мотор. Видно, перепуганный насмерть моторист завел мотор своего катера, чтобы скорей выбраться в безопасное место. Хлопцы дали еще несколько залпов, прислушались. Беспорядочные крики и голоса на воде отдалялись.