Незабываемые дни

Немецкий берег, который вначале ничем не выявлял себя, быстро оживился. Оттуда началась стрельба. Гитлеровцы боялись стрелять по воде, чтобы под огонь не попали свои. Они били по высокой круче Песчаного Груда, по всем пригоркам, обстреливали отдельные деревья, где, по их мнению, могли быть партизанские наблюдатели. Партизаны не отвечали на огонь. Немцы сделали еще две попытки перебраться немного выше по реке, но и они окончились так же неудачно, как первая.

Светало. Все отчетливей выступал немецкий берег. Видно было, как немцы на нескольких лодках таскали на берег своих убитых, утопленников, спасали раненых.

Скоро взошло солнце. Стрельба возобновилась с новой силой. По всему было видно, гитлеровцы не успокоились, потерпев первые неудачи, не отказались от своих планов переправиться через реку. Они начали обстреливать Песчаный Груд из станковых пулеметов, время от времени прочесывая и песчаные наносы и промоины, покрытые редким кустарником. В одной из таких промоин, расположенной правей Песчаного Груда, находился наблюдательный пункт Мирона.

Когда стрельба немного утихла, с реки, с ее верхнего течения, донеслись новые звуки, будто кто-то бил по воде доской. Наблюдатели передали, что за далекой излучиной мелькнул силуэт парохода и двух лайб, шедших за ним на буксире.

Дубок вопросительно глянул на Мирона, тот ответил ему легким кивком головы, и сапер исчез. Дали команду быть наготове группам партизан в засадах на низком заболоченном берегу реки. На Песчаном Груде зашевелились в своих укрытиях пулеметчики, снайперы, бойцы с противотанковыми ружьями.

Дубок появился возле окопчика с хорошо укрепленной нишей и замаскированным ходом сообщения с другим таким же окопчиком. Он внимательно осмотрел свою нехитрую технику, не торопясь отполз, глянул вниз, под кручу. Все было, кажется, в порядке. Одна за другой взвизгнули с противным присвистом пули, ветка дуба мягко хлестнула по лицу.

Удары лопастей парохода слышались все ближе. Начал слегка дрожать воздух, чувствовалось натужное дыхание машины. Вот уже белый силуэт парохода показался у противоположного берега. Медленно проплыли друг за другом две лайбы с привязанными к ним лодками. На бортах видны были зеленые фигуры солдат, лежавших за мешками с землей.

Из-за правого борта парохода показались два катера. Один из них прошел вперед, другой назад, и спустя минуту приглушенное тарахтенье их моторов слилось с басовитыми очередями пулеметов. Катера прочесывали на всякий случай берега ниже и выше Песчаного Груда. Берега молчали. С немецкого берега не стреляли, чтобы случайно не попасть в своих. Пароход замедлил ход, начал резко разворачиваться, направляясь к середине реки, чтобы пропустить лайбы. Вот они, одна за другой, медленно проплыли за кормой парохода. Превозмогая быстрое течение, пароход приближался к Песчаному Груду. На нем уже видны были две небольшие пушки на корме и на носу, несколько спаренных пулеметных установок. Солдаты суетились возле трапов, чтобы по команде, дружно перебросить их на берег. Оба катера торопились сюда же, к месту высадки.

Когда до парохода оставалось каких-нибудь пять-шесть метров, Дубок порывисто вздохнул и, стараясь, чтоб не дрожали руки, крутнул ручку машинки.

Он почувствовал взрыв по легкому толчку земли. Всколыхнув воздух и оглушив всех, около правого борта парохода поднялся высокий столб воды. С грохотом упало несколько камней. А пароход на глазах у всех будто раскололся пополам и с покореженной трубой начал оседать в воду, выбросив целое облако густого пара. Второй взрыв прогремел, когда на поверхности воды виднелись только носовые и кормовые перила да трепетала на ветру свастика кормового флага. Этот взрыв был не такой удачный. Он только вырвал нос лайбы, и она начала тонуть, задирая вверх корму. А вторая лайба, подхваченная течением, медленно поплыла дальше.

Все это произошло за какие-то считанные минуты. Мирон и Блещик даже шапки сняли, вытирая вспотевшие лица.

— Вот это работа!

Немцы на противоположном берегу были так ошеломлены, что в первые минуты даже не бросились спасать своих незадачливых десантников. А те, оглушенные взрывом и ошалелые от страха, бросились в воду с обеих лайб, уцелевшей и подорванной. Оба катера возвращались восвояси, боязливо прижимаясь к противоположному берегу.

Фашисты открыли огонь со своего берега, но вели его вяло, неуверенно. У них уже не было того ожесточения, с которым они прежде обстреливали Песчаный Груд, готовясь к переправе. Наконец огонь и совсем смолк. Отдельные немецкие части двинулись берегом вниз по реке, чтобы подобрать своих утопленников. Остальные уже маршировали по дороге к городку.

Когда из бронебоек затопили один катер — второму удалось убежать, — Мирон приказал прекратить огонь.

— Нечего попусту тратить патроны, они еще пригодятся!

Он здесь же, перед всеми, горячо поблагодарил Дубка и его двух помощников за удачно проведенную операцию. Дубок был на седьмом небе от радости.