Незабываемые дни

Ноги у Лены ослабели, и она схватилась даже за забор, чтобы не упасть или не пошатнуться.

— Что ты говоришь, малыш? — чуть не шепотом проговорила она.

— А что, обманывать тебя буду? Раз говорю — должна верить, мне нечего с тобой в жмурки играть… Малыш… Сама ты не больно велика!

— Не обижайся, а скажи толком. Когда был обыск?

— Часа два тому назад. Перетрясли всю хату, а чего искали, они не сказали. С собой никого не взяли, так что отец твой и мать дома. И брат твой, железнодорожник, тоже дома. Так вот потому, видно, и приказано тебе, чтобы дома не ночевала.

— Хорошо, Янка, спасибо, что сказал. Может, увидишь кого-нибудь из наших, передай, что сегодня я дома не буду.

Лена перебрала в памяти всех знакомых девчат, которые по тем или иным причинам не успели эвакуироваться и жили в городе. Чтобы не являться слишком рано, не вызывать лишних подозрений, она проблуждала некоторое время по глухим переулкам и минут за десять до комендантского часа пошла к знакомым.

На другой день утром она явилась на явочную квартиру и попросила, чтобы ей помогли скорей увидеться с Женькой. Ждать ей долго не пришлось, и вскоре она рассказала парню и про обыск, и про то, что не ночевала дома.

— А ты особенно не волнуйся. Сразу же иди на работу, ведь если пойдешь домой, а оттуда на свой склад — опоздаешь, появятся подозрения. Не пойдешь совсем на работу, подозрений будет еще больше.

И он рассказал о некоторых обстоятельствах дела. Обыск производили почти у всех, кто имел то или иное отношение к типографии и экспедиции. Кое-кого даже арестовали, но это все люди, которые ничего не знают о газете.

— А как же с Федей? — спросила Лена, вспомнив человека, с которым была больше всего связана по делам газеты.

— Федя? — Лицо Женьки изменилось.— Феди больше нет.

Это так поразило Лену, что она совсем растерялась и будто оцепенела. Женька понял ее и, чтобы не расстраивать девчину еще больше, ограничился одним советом:

— А ты ни на что не обращай внимания. Иди и работай. После узнаешь обо всем. Да и я тебе потом расскажу.

3

Это случилось еще в пятницу, в конце дня.

К газетному киоску на площади Свободы подошли два человека. Один пожилой, в довольно поношенном, но аккуратно отутюженном костюме. Редкая грязноватая бородка, лысый череп и тонкие, высохшие хрящики ушей делали его приметным. Второй человек был моложе. В новеньком сером костюме, в начищенных до глянца желтых ботинках, с черной щепоткой усов, он выглядел заправским франтом.

— Видимо, я за был свою газету у вас в комиссариате. А там важная речь вождя, придется купить новую, — проговорил пожилой.

И он обратился к продавщице киоска:

— Сегодняшнюю газету мне!

— Вам немецкую или белорусскую?

— И ту и другую.

Продавщица, молодая еще женщина, подала ему га зеты, и оба медленно пошли от киоска. Не прошли они и десяти шагов, как пожилой, что-то сказав молодому, резко повернул обратно к киоску.

— Оказывается, вы мне дали и третью газету, которой я не просил у вас.

И он вынул из «Белорусской газеты» подпольную

«Звязду».

— Но я заплачу и за эту газетку, интересно почитать, что пишут в ней. Сколько вам нужно?

Продавщица, увидев «Звязду», побледнела, в ее глазах промелькнула тревога. Стараясь говорить как можно спокойнее, она ответила:

— Извините, господин, я не продавала вам такой газеты, так что и платы мне от вас не нужно.

— Видишь ли, куда гнет эта женщина? Она не продавала! А кто же продал? Дух святой, что ли? Сколько у вас еще таких газет?

— Я первый раз вижу такую газету.

— Рассказывай, дорогая, сказки своим детям, а я уже давно вышел из детского возраста. Ну, давай сюда твою газету! Я откуплю ее оптом, всю.

— Отстаньте, господин, и не мешайте мне обслуживать покупателей.

Возле киоска начали останавливаться любопытные. Подошел и молодой человек, спутник пожилого.

— Если ты не хочешь отдать мне эти газеты, я вынужден сам взять их у тебя.

Старик нырнул с головой в оконце киоска, запустив туда и обе свои руки. Он начал копаться в пачках газет, книжек, брошюр.

— Люди, помогите, грабят! — заголосила продавщица. Она выскочила из двери киоска, бросилась бежать, но молодой схватил ее за руку.

— Люди, чего стоите? — крикнул кто-то из прохожих.— Женщину грабят какие-то бандиты, а вы любуетесь?

— А ну, кто это пасть разинул? — угрожающе крикнул молодой, заламывая женщине руки за спину.

Пожилого будто кипятком ошпарило. Он высунулся из окошечка, глянул на людей, раскрасневшийся, злой.

— Кто здесь хулиганит? — крикнул он, размахивая пачкой газет и поправляя галстук.— Да я в тюрьме сгною каждого, кто оскорбит меня, президента города.

— Однако и время настало, жуликов в президенты ставят…