Незабываемые дни

— Взаправду, чего мерзнете в доле, хлопцы, давайте команду назад.

Возможно, и отправились бы полицаи без боя обратно,—идти вперед на ночь глядя и не зная хорошенько партизанских сил особой охоты они не имели,— если бы не произошли некоторые непредвиденные события. На дороге, сзади у полицаев, появился вдруг еще один отряд,— по шинелям хлопцы сразу узнали эсэсовцев.

«Уговорщик» еще успел крикнуть:

— Ну, чего медлите? Смотрите, погонят вас сейчас, как баранов на убой. Назад, назад, советуем вам…

Крикнул и упал, скошенный короткой пулеметной очередью.

— Вперед, за мной, ура-а! — приказал командир полицаев.

Начались мелкие перебежки. Эсэсовцы попытались обойти партизан с левого фланга, но их встретили шквальным огнем, и они были вынуждены зарыться в сугробы. С правого фланга заходить не стали. Вдоль поля тянулся редкий и низкий сосняк, эсэсовцы боялись наткнуться на неожиданную засаду. Но вскоре за сосняком также поднялась стрельба. Там проходила другая дорога, по которой и двинулась небольшая колонна немцев по направлению к деревне, где был Заслонов. Колонну задержала засада, выставленная еще ночью.

Перестрелка разгоралась. Партизаны, не давая врагу подняться с земли, медленно отползли. А ветер крепчал и крепчал. Метель крутила так, что уже за десяток метров трудно было различить человека. Основной части партизан удалось незаметно оторваться от немцев и отойти ближе к деревне. Заслонов организовывал оборону, определял позиции для пулеметчиков, показывал, где нужно разместить метких стрелков на крышах.

Хорошев попытался намекнуть ему, что хлопцы могут обойтись и без него, не обязательно командиру бригады руководить каждой мелкой стычкой и без серьезных оснований ставить себя в зависимость от разных случайностей.

— Твоя правда, Хорошка. Но если бой происходит при мне, я не могу быть только зрителем. Понимаешь?

— Понимаю, товарищ командир. В таком случае я предлагаю,—совсем уже тихо проговорил он,— оторваться от немцев, отступить. Особого смысла нет держаться за них, ведь силы у нас куда меньше…

— Разумное предложение,— ответил так же тихо Заслонов.— Осуществим его позже. Теперь нельзя, расстреляют в чистом поле, как куропаток, да и не можем мы им дорогу открывать, куда не следует. Вот станет темнее, дело другое. И оторвемся, и затылок им хорошо намнем, а теперь,— сказал громко, чтобы все слыхали,— держать их дольше на снегу, пусть остынут… Давай, давай, не жалей огонька!. Так им, так им, проклятым!

Бой шел совсем близко, возле самых гумен. Кое-где немцы просочились на огороды, стремясь, видно, пробиться к хатам. В вечернем сумраке уже видна была вспышка каждого выстрела. Где-то за баней пристроился немецкий пулемет, мигала непрерывная красноватая лента огня. Вдруг желтый столб прянул вверх оглушительным взрывом. Пулемет смолк. Сквозь завывание метели донесся громкий крик Детки:

— Души их, души, подсмаливай!

Улыбнулся Заслонов: «Так, Детка, так, рубай их, рубай, не давай спуска… Хорошо наловчился ты, бывший смазчик, подмазывать им пятки, проклятым, их же кровью…»

Голос Детки неожиданно оборвался. Послышались оживленные чужие голоса, чей-то вскрик, команда. Заслонов нахмурился.

— На левый фланг, Хорошка! Еще пару минут продержаться, а там незаметно и отступим.

Уже совсем не так, как вечером, мигают, вспыхивают выстрелы. Из бледно-красных вспышки сделались яркими, огнистыми. Вот бьет наш пулемет. Не видит пулеметчик, как перебегают гитлеровцы, хотят обойти его, отрезать.

— Ваня, Ваня, направо смотри!

Бросился к нему, чтобы помочь, так как номерной лежал рядом с пулеметом, широко раскинув руки.

— Скорей, скорей, Ваня!

А фашисты лезли и лезли. Кто их подгонял: эсэсовцы, лютая ледяная метель? Или, может, подошла еще колонна?

Что-то крикнул пулеметчик, то ли «справлюсь сам», то ли «не беспокойтесь, товарищ командир». Пулемет сердито огрызнулся, взвихрил сугроб перед собой, заговорил уверенно, веско.

— Стой! — вскрикнул Заслонов, заметив, как прямо на него и на пулемет набегают солдаты в черных шинелях.— Не выйдет! Получайте! — и дал одну, вторую очередь из автомата.

Кончились патроны. Некогда менять диск. Еще пистолет про запас, — «не взять вам, гады, меня, не взять…». А ну, налетай на гранату, проклятые! Одну послал, вслед за ней вторую. Сразу разметало гадов во все стороны.

— Кроши их, бей! — кричал Заслонов, следя, чтобы не подобрались фашисты к пулеметчику сбоку.

— На землю, товарищ командир! — послышался голос Хорошева.

Оглянулся, увидел, как метнулся Хорошев, заслоняя его своим телом.

«Куда же ты, Хорошка, куда, родной…» — молнией мелькнула мысль.