Незабываемые дни

Звонили из Центрального партизанского штаба, сообщили, что через час за Соколичем заедет секретарь ЦК и начальник Центрального штаба партизанского движения товарищ Пономаренко.

Быстро оделся, прибрал в комнате. Вскоре один за другим начали стучаться в дверь люди. В номере снова стало шумно.

За живым разговором и не заметил Соколич, как появился начальник штаба. Здороваясь, он крепко пожал руку Соколичу, на минуту задержал ее в своей.

— Вижу, от народа вы не отрываетесь, — сказал он шумливо, здороваясь со всеми.

Когда Соколич остался с Пономаренко наедине, лицо Пантелеймона Кондратьевича сразу стало серьезным, в глазах исчезли смешливые огоньки.

— Должен прямо сказать, Василий Иванович, я очень рад, очень рад видеть вас.

Остановился перед ним, внимательно заглянул в лицо.

— Такой же, такой, каким я видел вас в последний раз. Даже более стройный… Ну, это со всеми военными так бывает. Однако на лицо вы похудели… Не болели, случайно? Ну и хорошо. А если что-нибудь такое, подправим…

Прошел по комнате, подумал.

— Однако мы с вами не из той породы людей, которые любят сентиментальничать. Скажу вам, что и ЦК партии и белорусский Центральный штаб довольны работой наших партизан. Ну, а потому можете сделать и для себя некоторые выводы,— приветливо улыбнулся он.—А теперь рассказывайте. Вы же, видимо, привезли с собой и разные официальные отчеты.

Соколич рассказывал о последних операциях, о работе на коммуникациях, о планах на ближайшие месяцы, о подпольных организациях, о партизанских газетах, о работе среди населения. Пономаренко внимательно слушал, иногда перебивал, задавал вопросы. Его особенно интересовало, как партизаны подготовились к зиме, удалось ли крестьянам собрать урожай, что нового в городах, каковы настроения в связи с последним наступлением на Сталинград. Он расспрашивал об отдельных людях, как справляются они со своими обязанностями в новых, сложных условиях.

— Вот видите, Василий Иванович, как важно, чтобы наши люди не растерялись в этой тяжелой, неслыханной обстановке. А они, как видим, не растерялись, не забыли о том, что они, а не гитлеровцы являются настоящими хозяева на своей земле. Это чувство высокого достоинства советского человека нужно всячески поддерживать. Маловато еще у нас газет. Нужно добиться, чтобы каждый отряд имел свою газету. В скором времени мы обеспечим партизан портативными типографиями, я вам покажу в штабе экспериментальные экземпляры.

Разговор затянулся надолго. Говорили о вооружении, об оружейных мастерских, о станках по перекалибровке патронов, которые Центральный партизанский штаб подготовил для пересылки партизанам.

— Однако мы заговорились с вами, Василий Иванович. Забежал я к вам на полчасика, да засиделся. Думаю, вас интересует и такой вопрос: зачем мы вызвали вас в Москву в такое напряженное время, как теперь. А вызвали мы вас вот по какой причине. Партизанское движение выросло, приобрело значительный опыт, размах. Боевая деятельность партизан значительно помогает армии. Бесспорные заслуги партизан признаются всеми. Гитлеровцы, которые когда-то презрительно называли партизан бандитами или неразумными фанатиками, теперь вопят на всю «новую Европу», что мы, советские люди, воюем не по правилам. Советские партизаны выработали свои формы борьбы, свою тактику и стратегию. Но речь идет о новом этапе партизанского движения. Война входит в новую стадию. Хотя немцы еще наступают и похваляются, что видят близкую победу, но скоро мы с вами будем свидетелями коренного перелома в ходе войны. Гитлеровцы выдыхаются. Некоторые из их операций напоминают азартную игру игрока, который ставит последнюю отчаянную ставку, надеясь только на чудо. А чудес в наше время не бывает. Одним словом, авантюристы скоро получат целиком за все, что они натворили на нашей земле. Нам нужно будет взять врага в такие клещи, которых он еще не видел. Армия с фронта, партизаны с тыла — так зажмем проклятых, что из них потечет кровавая жижа. Вот мы и вызвали вас для того, чтобы подумать, как воевать дальше.

— Признаться, Пантелеймон Кондратьевич, мне трудновато сразу ответить вам. Боюсь, вы переоценили меня немного… Ну какой из меня советчик, да в таком ответственном деле?

— Не обязательно быть каким-нибудь Клаузевицем. Писать ученых трудов по партизанскому делу мы не собираемся, да и времени у нас нет. Мы бьем врага, стараемся перехитрить его, исходя из реальных условий, из конкретной обстановки. Вот мы и должны учитывать, Василий Иванович, все изменения, которые могут произойти в обстановке и условиях.

— Но я должен сказать, что все изменения, или, как говорят военные, все новые вводные данные, не всегда заранее можно определить.