Незабываемые дни

Игнат слыхал, как Слышеня сказал чехам, приехавшим из Минска:

— Должен передать, дорогие товарищи, печальную весть: командир ваш погиб смертью храбрых в стычке с гестаповцами.

Солдаты сняли шапки, перекрестились, склонили в печали головы. Несколько минут царила вокруг тишина. Никто не хотел нарушать ее. Никак не вязалась мысль о смерти с образом погибшего командира, так любившего жизнь, веселого, жизнерадостного.

Слышеня рассказал подробности гибели Драгоша, ставшие известными штабу. Рассказал и о взрыве склада авиабомб.

Кто-то из чехов спросил:

— А что с девушкой, с которой Драгош хотел выехать из города?

— Ее судьба неизвестна. Пока мы не имеем никаких сведений.

«Судьба ее неизвестна…» Эти слова больно поразили Игната. Он не слыхал всего разговора Слышени с чехами, объявленного им приказа штаба о превращении чехословацкой роты в партизанский отряд и о назначении командиром отряда бывшего заместителя командира роты.

Много пережил в те дни Игнат, о многом передумал. Широко раздвинулись перед ним горизонты жизни. Всем сердцем ощутил он тесную связь своего, личного с великим общим делом.

Тяжело переживал он судьбу Лены, упрекал себя за нехорошие мысли о ней, которые появились, когда он увидел ее на улице с Драгошем…

6

Когда, услыхав стук, Надя открыла дверь, перед ней предстала незнакомая, скромно одетая молодая женщина. Из-под белой косынки виднелись черные косы. Такого же цвета брови придавали ей вид смуглянки. Но смуглянкой она не была. Лицо изнуренного, озабоченного человека — бледное, прозрачное. Темно-серые глаза смотрели открыто, не отрываясь от взгляда собеседника. Женщине можно было дать лет тридцать, может немного больше. Пальцы женщины говорили о ее профессии, связанной с иголкой.

На недоуменный взгляд девушки женщина спокойно проговорила:

— А я пришла по вашему заказу…

Надя помолчала, силясь припомнить, о каком заказе идет речь. И вдруг, чуть не покраснев, торопливо спросила:

— Разве он готов уже?

— Готов, готов…

— Однако что же мы тут стоим,— растерянно проговорила Надя.

Женщина вошла в комнату, внимательно посмотрела на окна, на стены. Ее сразу поняла Надя.

— Это пристройка к дому, глухие стены: можно даже кричать, никто не услышит.

Надя волновалась. Она давно ждала слова от Соколича, который будто забыл о ее существовании.

И вот посыльный от него явился. Чем же порадует ее командир партизанских соединений?

Незнакомая женщина тем временем сразу перешла к делу:

— Вот что, Надечка, я напомню вам разговор с Соколичем о вашей сестре Гале. Он сказал тогда, чтобы вы предупредили ее' о предложениях, с которыми могут обращаться к ней разные люди. Имелись в виду предложения учинить ту или иную диверсию. Он хотел избавить ее от лишнего риска, ведь с ней могли связаться провокаторы, погубить ее и других. Он сказал вам, что, если явится нужда в услугах вашей сестры, поручение будет передано через вас. Помните такой разговор?

— Разве можно забыть это?

— А теперь, Надя, пришло время обратиться к вашей сестре. Народ вынес смертный приговор главному палачу. Нет людей, которым удобней было бы выполнить приговор. Если сестра ваша согласится, вы поможете мне связаться с ней. Как вы думаете, можно рассчитывать на нее в этом ответственном и опасном деле?

Надя на минуту задумалась. Нельзя решать за сестру, нужно знать ее мнение.

— Перед тем как ответить вам, я должна переговорить с сестрой.

— Ну конечно, а как же иначе.

Они договорились о будущей встрече. Перед тем как проститься, Надя спросила:

— Вот мы разговаривали с вами, а я так и не знаю, с кем имею дело?.. Хотя бы имя свое сказали.

— Зовите меня Мариной, а большего нам и не надо, — улыбаясь ответила женщина.

7

Съезд белорусской «общественности» проходил под звуки фанфар, с исключительной помпезностью, торжественностью.

Каждого оратора встречали и провожали музыкой. Подносили букеты цветов, не было недостатка в аплодисментах.

Сцена театра пестрела полотнищами. Красные фашистские флаги со свастикой в белом кружке чередовались с бело-красно-белыми флагами белорусских националистов.

В президиуме сидели крупнейшие тузы гитлеровской « администрации вместе с главарями белорусской «общественности»: руководителями окружных делегаций, уважаемыми «спадарами» города — президентом Ивановским, редактором Козловским, новым руководителем самопомощи Соболевским, выдавшим когда-то в сотрудничестве с Акинчицем и Островским Белорусскую громаду польской дефензиве. Присутствовали также и Акинчиц — фюрер белорусских национал-социалистов, и Ермаченко, хоть он и был отстранен от руководства самопомощью за грандиозные растраты и воровство, и шеф-руководитель только что организованного союза белорусской молодежи, и шеф-руководитель профсоюзов, руководители женской и культурной работы.

С большой речью выступил сам Кубе. С пафосом говорил он о величии новой Европы, перед которой. открывается блестящее будущее. Этим будущим она обязана богу и самой истории, пославшим людям великого и мудрого фюрера. Затем он перешел к конкретным делам и задачам белорусских националистов.