Незабываемые дни

Вместе со всеми работает и горничная Галя. Она обслуживает апартаменты нижнего этажа. Сегодня работа как-то не ладится. Протирая окно, чуть не порвала дорогую занавеску, наступив на нее ногой. Даже сердце екнуло от страха. Но не это главное. Из разговоров, из отдельных распоряжений адъютанта она уже знает, что хозяин собирается на несколько дней в Берлин. Возможно, он поедет сегодня. Вот и попробуй выбрать подходящий момент. Узелочек, который Галя принесла в сумке, она уже давно развернула, спрятала под корсаж.

Девушка протирала окна, выбивала пыль из диванов, но мысли ее были далеко от работы. Где, в самом деле, спрятать эту штуку до более удобного момента?

Галя волновалась. Она изменилась в лице, и уже который раз девчата-служанки спрашивали, что с ней.

— Нездоровится, болят зубы…— нерешительно ответила она.

«Глупая,— мысленно упрекнула себя,— не могла раньше придумать такой удобной причины».

— Если нездоровится, отпросись у хозяйки, она освободит тебя на время от работы,— советовали девчата.

В дело вмешалась и сама хозяйка. Спросив, не начинается ли у Гали флюс, посоветовала сделать согревающий компресс и завязать щеку.

Вскоре Галя ходила с перевязанной щекой, то и дело хватаясь за нее рукой, будто успокаивая приступ боли.

— Завтра обязательно сходи к зубному врачу, запускать флюс опасно,— приказала Анита.

Приказ хозяйки пришелся кстати. Завтра нужно побывать на явке, уточнить некоторые вопросы — как ставить эту проклятую мину, как вообще обращаться с нею. Во время короткой встречи с женщиной, передавшей сверток, она не могла подробно узнать о всех технических деталях дела.

Прошел второй день, третий, а зуб все болел. Прибирая лестницу, ведшую на второй этаж, Галя попалась, на глаза самому Кубе.

— Что случилось?

Узнав, в чем, дело, он приказал адъютанту немедленно отвести ее в немецкий госпиталь к зубному врачу.

— Я уже ходила к врачу, господин гауляйтер..— К вашему, русскому?

.— Да, господин гауляйтер.

— Знаем мы ваших врачей… Сейчас же выполнить мой приказ!

Сколько ни приходилось Гале в своей жизни бывать в медицинских учреждениях, но этого своего визита она никогда не забудет. Врач внимательно осмотрел зубы, искал больное место. Галя вспомнила, что когда-то, года три тому назад, она ставила пломбу.

— Вот тут болит! — показала она. Пришлось вытерпеть пытки бормашины. Вся процедура закончилась довольно успешно, и врач посоветовал Гале прийти еще раз в госпиталь, чтобы поставить новую пломбу.

11

С середины июля на главном партизанском аэродроме наблюдалось большое оживление. Каждую ночь прилетали самолеты, выгружались многочисленные ящики одинакового размера. Груз немедленно развозили по бригадам и отрядам. А самолеты все прибывали и прибывали, в обратный рейс брали раненых, пленных. Иногда перевозили в Москву партии поляков, приходивших из Польши, чтобы перебраться в советский тыл, где формировались польские воинские части. Самолеты брали с собой также чехов, словаков, бежавших из германской армии и пожелавших вступить в чехословацкую бригаду Свободы.

Самолеты не задерживались долго на аэродроме, ночи в июле короткие, нужно было вовремя успеть обратно, за линию фронта. Одним из таких самолетов летела в Москву и семья Слышени. Проводить Нину Васильевну с детьми пришел Слышеня, и Андреев, и еще некоторые товарищи. Уже усадили пассажиров в самолет, собирались закрыть дверь и запустить моторы, когда в самолете послышались радостные голоса, шум, говор. В дверях показалась Нина Васильевна.

— Ты еще здесь, Вадим?

— Здесь, здесь, а что там у вас случилось?.

— Сына нашего отбирают, иди скорей!

В голосе ее, однако, не было особой тревоги.

Слышеня и Андреев заглянули в самолет. Они увидели рослого летчика, державшего на руках мальчика Нины Васильевны. Он обнимал его, целовал и, кажется, ничего и никого не замечал.

— Алик мой, сынок мой маленький…— слышался его взволнованный голос— Какой же я счастливый, какой счастливый! А как рада будет твоя мама…—. И тут же к Нине Васильевне: — А я сразу узнал вас! Помните, как перед самой войной привез к вам его в больницу? А теперь только по голосу узнал, так вырос он…

Нина Васильевна стояла растерянная, взволнованная. Ничего возразить она не могла, кто же не понимает отцовских прав!

А мальчик на руках у летчика часто моргал глазками и готов был расплакаться.

— Дяденька, пусти меня к маме!

Нина Васильевна повернулась к Слышене со слезами на глазах:

— Что же делать будем, Вадим?

Андреев, стоявший сзади, у самых дверей, вдруг бросился вперед. Радостный, возбужденный, он громко вскрикнул:

— Люди, дайте и мне посмотреть, что тут делается? А спустя секунду он уже обнимал летчика:

— Вот так встреча, Сергей! Никогда не думал, что встретимся так неожиданно. Но как я раньше не узнал своего внука?

— Отец! Ведь он совсем маленький был, когда ты его видел. За год до войны… Однако к вам, партизанам, летать, все равно что за счастьем. Отец нашел сына…

Волей-неволей самолет пришлось задержать. В Москву дали радиограмму, что он вернете, обратно следующей ночью.