Нежный призрак и другие истории (ЛП)

   Однажды ночью, когда он занимался поисками, кто-то нежно коснулся его плеча.

   Он вздрогнул и обернулся. Это была Кристина. Она подошла совершенно неслышно.

   - Ах, это ты! - воскликнул он.

   - Вы так и не нашли ее?

   - Нашел ее? Нет, я ее не нашел. - Он отвернулся от девушки и достал еще один ящик. Кристина стояла и печально смотрела на него. - Это была большая пожелтевшая бумага, - сказал старик, - большая пожелтевшая бумага. Я написал на ее обратной стороне: "расписка Сайруса Морриса". И записывал на ней проценты, полученные с него.

   - Очень жаль, что вы не можете найти ее, - сказала она.

   - Искать бесполезно; ее здесь нет, это очевидно. Она в его столе. В этом не может быть никаких сомнений.

   - А где стоит его стол?

   - У него на кухне; так же, как этот.

   - Этот ключ может его открыть?

   - Не знаю, возможно. Но даже если это и так... Бесполезно. Полагаю, мне придется смириться. - Калеб тихонько всхлипнул и вытер глаза.

   Через несколько дней он зашел в гостиную. Он едва мог говорить; он протягивал в руку, в которой был зажат сложенный лист желтой бумаги; он дрожал в его ладони, подобно желтому листу клена под осенним ветром.

   - Взгляните на это! - прошептал он. - Взгляните на это!

   - О Господи, что случилось? - воскликнула Мария. Она, миссис Чайлдс и Мария сидели в гостиной за шитьем.

   - Вы только взгляните на это!

   - О Господи, отец, да что же, наконец, случилось? Ты что, сошел с ума?

   - Это... расписка!

   - Какая расписка? Отец, не волнуйся.

   - Расписка Сайруса Морриса. Это его расписка. Это она!

   Женщины поднялись, окружили его и посмотрели.

   - Где ты нашел ее, отец? - спросила его жена, побледнев.

   - Полагаю, именно там, куда вы ее положили, - с яростью произнесла Мария.

   - Вовсе нет. Не нужно делать поспешных выводов, Мария. Расписка оказалась там, где она должна была лежать. Что вы об этом думаете?

   - Отец, этого не может быть!

   - Она лежала в его столе, там, где я и говорил...

   Три женщины смотрели на него расширенными от удивления глазами.

   - Отец, ты не мог пойти туда и взять ее!

   - Я этого и не делал.

   - Тогда кто же?

   Старик кивнул в сторону кухонной двери.

   - Она.

   - Кто?..

   - Кристина.

   - Но как она могла сделать это? - спросила взволнованная Мария.

   - Она заметила, как Сайрус и миссис Моррис проехали мимо, побежала к его дому, забралась в окно и забрала ее, вот как.

   Калеб произнес это так, как это сделал бы упрямый ребенок, видевший все собственными глазами.

   - Это превосходит все, о чем я когда-либо слышала, - слабым голосом произнесла миссис Чайлдс.

   - Надеюсь, в следующий раз ты будешь верить моим словам, если я тебе что-нибудь скажу! - отозвался Калеб.

   Все пришли в восторг от того, что расписка нашлась; но Кристину скорее упрекнули, чем поблагодарили.

   Эта кража, которую трудно было считать кражей, снова пробудила прежнее недоверие к ней.

   - Она поступила правильно, забрав расписку, и это нельзя назвать воровством, поскольку расписка не принадлежала Сайрусу; не знаю, что бы мы делали, если бы она не забрала ее, - сказала Мария, - но, несмотря на это, я все равно не могу ей доверять.

   - То же самое думаю и я, - сказала ее сестра. - Но мне не хотелось бы быть неблагодарной, поскольку этот бедный ребенок поступил так только ради нас.

   Что касается Калеба, он ничего такого не думал, имея на руках расписку и торжествуя победу над беззаконием Сайруса Морриса. Он испытывал благодарность, и ничего кроме.

   - Благословен тот день, когда мы приютили эту девочку, - сказал он своей жене.

   - Надеюсь, ты окажешься прав, - ответила та.

   Паулина восприняла расставание с женихом внешне спокойно. Она по-прежнему улыбалась; ее манеры были по-прежнему мягкими. Но ее мать, подслушивая у двери комнаты дочери, знала, что та плачет по ночам. Она также стала меньше есть, и ела, только идя навстречу уговорам матери.

   Через некоторое время стало заметно, как она похудела, цвет ушел с ее лица. Ее мать не могла не тревожиться.

   - Думаю, мне следует сходить и спросить Уилларда, что означает такое его поведение, - однажды днем резко произнесла она, оставшись один на один в гостиной с Паулиной.

   - Если ты сделаешь так, мама, это убьет меня, - сказала Паулина. У нее потекли слезы.

   - Конечно, я не стану делать ничего вопреки твоему желанию, - сказала ее мать. Она сделала вид, будто не замечает слез Паулины.

   Уиллард перестал приходить с первого октября; до первого декабря он так и не показался, и за все это время Паулина не обменялась с ним ни единым словом.

   Однажды ночью у нее случился обморок. Она упала на пол в гостиной. Ее положили на диван, вскоре она пришла в себя; но ее мать потеряла всякий контроль над собой. Выйдя на кухню, она принялась расхаживать там.

   - Ах, моя дорогая! - причитала она. - Она может умереть! Что мне теперь делать? Ведь она - мой единственный ребенок! Он убьет ее! Негодяй! О, как бы мне хотелось добраться до него!.. О, Паулина, Паулина, подумать только, до чего все дошло!

   Кристина находилась рядом и слушала с широко открытыми глазами. Она боялась, что эти громко произнесенные слова могут быть услышаны Паулиной в соседней комнате.

   - Она вас услышит, - сказала она наконец.